Элита «Эмпайр-Хай»

Боже, какой же идиоткой я была! Думала, что Мэтт был моим главным и единственным. Черт возьми, в какую-то минуту я поверила, что это возможно. Но на самом деле таким человеком был для меня Феликс. Разумеется, это Феликс. Он всегда был готов подставить плечо, в которое я могла бы выплакаться. Помогал забыться. Во всем моем теле вдруг появилась какая-то странная легкость, как будто меня вдруг посетило озарение. Я всего на час забыла про Мэтта, и это вернуло мне способность ясно мыслить.

«Феликс, я люблю тебя», – подумала я про себя. Так и было. Я любила его. Это всегда был он.

Все вокруг перестали смеяться и разговаривать. В комнате воцарилась тишина. Я подняла голову с плеча Феликса и увидела, что все смотрят на меня.

– Что ты сейчас сказала? – спросил Феликс.

Просто очуметь! Неужели я только что вслух призналась ему в любви? В самом деле… это сказала? Я дотронулась до губ и даже удивилась, что они все еще оказались на месте.

– Что? – прохрипела я.

– Ты сказала, что любишь меня, – голос Феликса был нежным. Как сливочное масло. Боже, да это было отличное сравнение с маслом. Мне захотелось его прямо сейчас. Феликса, а не масло.

– Да, я сказала это вслух.

Прозвенел звонок, но Феликс по-прежнему смотрел мне в глаза.

Миллер прочистил горло.

– Принесли пиццу. Я заберу ее.

Феликс протянул ко мне руку и дотронулся пальцами до моей щеки.

От его прикосновения по телу пробежала дрожь.

– Ты любишь меня. – Он дотрагивался до меня так, словно боялся, что я сейчас исчезну.

И тут я поняла, что была не единственной, кто остался на этом свете без любви. Я потеряла всех, для кого была самым главным в жизни. Но Феликс говорил, что он никогда не был главным в жизни своих родителей. Они вечно отсутствовали. Он был одинок. Как и я. И когда однажды я сказала ему, что чувствую себя одинокой в школе, он ответил, что это не так. Что у меня есть он. Он есть у меня. Но в ту минуту он смотрел так на меня вовсе не поэтому. А потому, что у него была я. И он нуждался в любви так же сильно, как и я.

Я наклонила к нему голову. Мне было плевать на то, что Кеннеди и Капкейк смотрят на нас. Или что Миллер, а также разносчик пиццы могли нас увидеть. Мне было интересно, могут ли две искалеченные души помочь друг другу восстановиться. Потому что я нуждалась в этом. Я больше не хотела чувствовать себя так, словно иду ко дну.

Но прежде, чем наши губы встретились, я услышала голос одного-единственного человека, способного вывести меня из состояния транса. Человека, который выбросил на дорогу осколки моего разбитого сердца. Мэттью, будь он не ладен, Колдуэлла.

– Убери свои гребаные руки от моей девушки!

Глава 14

Суббота

Nunca.

Мне ведь только показалось, что Мэтт стоял в дверях, правда? Точно так же, еще до того момента, когда он в первый раз заговорил со мной, я фантазировала, наверное, миллион раз, что он меня целует. Мэтт накрепко засел в моих мыслях и не желал оттуда уходить, сколько бы усилий я ни прикладывала, чтобы его выгнать.

Но затем улыбка на лице Феликса сменилась хмурым выражением.

– Девушка? О чем он говорит, новенькая?

О нет. Нет, нет, нет! Феликс не должен был узнать обо всем, пока я не придумала, как лучше ему об этом рассказать. Во всяком случае, точно не так. Блин!

– Я не буду повторять, – сказал Мэтт. А потом подошел ко мне. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, как будто он только что участвовал в спринтерском забеге. Он точно не был плодом моего воображения. Как не было плодом моего воображения охватившее меня ощущение, будто мне разбередили старую рану. Я хотела броситься к нему в объятия. Хотела наорать на него. Хотела расплакаться, так как не знала, чего на самом деле мне хотелось.

– Бруклин? – спросил Феликс. Его ладони по-прежнему обхватывали мое лицо. Он хотел, чтобы я посмотрела ему в глаза. Ответила на очень простой вопрос. Только этот вопрос был для меня совсем не простым. Теперь мне все уже казалось очень сложным.

А потом Мэтт схватил Феликса и оторвал от меня. Не знаю, кто из них нанес первый удар, но не успела я толком осознать, что происходит, а они уже рухнули на журнальный столик, ножки которого треснули, и этот звук эхом разнесся по комнате.

Мы с Кеннеди закричали.

Ножки затрещали еще громче, когда парни покатились по столу. И треск дерева быстро сменился звуком глухих ударов, когда драка разгорелась полным ходом.

– Прекратите! – закричала я и попыталась схватить Мэтта за руку, прежде чем он успеет нанести еще один удар. Но он слишком быстро работал кулаками. – Перестаньте! Миллер! Миллер, сделай что-нибудь!

Миллер встал между парнями и как-то странно рассмеялся. Он был выше ростом и старше их. Но не сильно выше и не намного старше. Его странный самоуверенный смех вызвал у меня тревогу. Он ведь тоже мог пострадать.

– Миллер! – закричала я, когда Феликс, пытаясь ударить Мэтта по лицу, вместо этого стукнул Миллера.

Теперь уже Миллеру стало не до смеха.