Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

— …постараться сократить его.

— Да, именно так. И этот приговор, самый большой во всей истории английского правосудия, привел к тому, что много людей в тюрьме и за ее стенами с симпатией, состраданием отнеслись ко мне. Поэтому мне удалось бежать. Сам срок заключал в себе зерно освобождения.

…Как-то летом 1961 года в тюремном дворе во время ежедневной прогулки встретились Джордж Блейк и Гордон Лонсдейл. Оба только начали отбывать свои огромные сроки — один 42 года, другой — 25 лет.

Лонсдейл сказал: «В 1967 году мы встретимся на Красной площади во время празднования пятидесятилетия Октябрьской революции».

Кто бы мог поверить в это?! Но именно так и случилось. Лонсдейла через два года обменяли на американского пилота Пауэрса, сбитого над СССР, а еще через три года, в 1966-м, бежал Блейк.

При нашей первой встрече, рассказывая о побеге, он о многом вынужден был молчать.

— Все о том, кто мне помог бежать, нельзя сказать и сегодня. Кроме Шона Берка, были и другие люди.

Напомню, это говорилось в 1988 году. Годом позже в Англии вышла книга «Побег Блейка». Ее написали друзья Джорджа — Майкл Рэндл и Пэт Поттл, — которые помогли ему тогда. Они не просто признавали свою роль в организации знаменитого побега, а объясняли мотивы своих действий, «чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, почему они это сделали».

— В 1966 году после знаменитого побега из лондонской тюрьмы Уормвуд Скрабе вы, как писала тогда английская печать, будто провалились сквозь землю. Куда же вы, собственно, провалились!

— Первые четыре дня после побега я жил буквально в пяти минутах ходьбы от тюрьмы, в заранее подготовленной квартире…

— …и смотрели, как позже вспоминал ваш товарищ Шон Берк, телевизор. Срочно прервав программу, Скотленд-Ярд показывал вашу фотографию двенадцатилетней давности…

— Затем программу прервали еще раз — в картотеке тюрьмы обнаружили снимок, сделанный в июне 1965 года. На этом снимке я был без усов и совершенно не похож на себя с той, первой, фотографии…

Спустя несколько дней я перебрался на другую квартиру, подальше. Скрывался там три месяца, а потом, спрятавшись в микроавтобусе, выбрался из Англии. В Берлине, у пограничной заставы ГДР, попросил соединить меня с советским представителем. После этого вскоре я был в Москве.

Напомню, какая волна фантастических предположений захлестнула в те дни английскую прессу. «Таймс», 25 октября 1966 года: «Вероятнее всего, Блейк использовал частный самолет и улетел в Ирландию. Там он скрывается и ждет момента, когда сможет продолжить дорогу в Россию». «Дейли экспресс»: «Блейк скрылся на польском судне “Баторий”». «Ивнинг стандард»: «Блейк ушел через Бельгию в Берлин, а оттуда в Прагу и Москву. Всю операцию обеспечивала чехословацкая разведка». «Ивнинг ньюс»: «Блейк находится в советском посольстве и переодетым уедет из Британии». «Дейли миррор», 27 октября 1966 года: «Блейк уже давно в Южной Америке и ожидает выгодный момент, чтобы уехать в Россию».

— В 1970 году мир узнал о том, что вы в Москве и награждены орденом Ленина. Расскажите, пожалуйста, товарищ Блейк, что было потом, ведь прошло уже 18 лет…

И после тех восемнадцати лет прошло еще пятнадцать, и настал 2003 год. Тот самый, когда Блейк должен был выйти из тюрьмы Уормвуд Скрабе. Третьего мая 2003 года близкие друзья Георгия Ивановича поздравили его «с освобождением».

Как складывалась его жизнь в Москве?

— Думаю, моя жизнь сложилась удачно. Правда, первая работа, которой я занялся в Москве, меня не очень устраивала, потому что это была работа на дому, не хватало общения с людьми. Вскоре мне предложили трудиться в коллективе. Вокруг интересные, приятные люди, и я до сих пор работаю вместе с ними. Рад, что познакомился с обыкновенными людьми и через мою жену, и через сына.

Зимой каждую субботу и воскресенье мы вместе катаемся на лыжах, стараемся как можно больше быть на природе. Очень люблю природу. Люблю читать, слушать классическую музыку — Генделя, Баха, музыку XVII–XVIII веков. С большим удовольствием хожу в театр, особенно на русскую классику — Гоголя, Островского.

И вот еще что хочу сказать: я на себе почувствовал радушие и гостеприимство русского народа. Ваши люди тепло, душевно, тактично относятся к иностранцам, которые живут среди вас. Эта благожелательность очень облегчает жизнь, и мне она здорово помогла обосноваться здесь среди советских людей.

— О каких событиях своей биографии вы вспоминаете чаще всего?