Элитная семерка

– Если ты уезжаешь, то и я съезжу, – ответил он, согревая мои ладони в своих руках. – Даже Алекс сбегает от своей матушки к дяде в Гронхвильд.

Узнав недавно семейную историю Алекса получше, я уже не удивилась его решению. Оказывается, профессор Райт постоянно душила его своей гиперопекой, пытаясь контролировать каждый шаг. С чем Алекс постоянно сражался и пытался отвоевать свободу. Профессор Райт отслеживала всех его друзей, девушек, регулярно наведывалась к нему в комнату, расспрашивала о нем и его поведении у коллег-преподавателей и не стеснялась устроить взбучку на людях.

– Алекс думал, что сможет сбежать от нее и укрыться в семерке, обретя таким образом самостоятельность, но мать его и это не остановило, – поведал мне по секрету Вейтон после очередного публичного скандала в семействе Райт.

Возможно, подумала я тогда, миссис Райт вела себя так потому, что рано осталась вдовой и всю нерастраченную заботу и любовь теперь изливала на единственного сына. А заодно и на своих подопечных студентов.

Тетя с дядей прибыли к обеду, и мы с Аннети, как и другие студенты, встречали их во дворе у главных ворот. Тетя Присцилла долго нас обнимала, тискала и все всматривалась, не похудели ли мы. Дядя был, как обычно, более сдержан, а его эмоции выдавали лишь подрагивающие усы и радостный блеск глаз.

– Здравствуйте, миссис и мистер Роуд, – приветствовала моих родственников проходящая мимо чета Остеров, родителей Роба.

– И вам добрый день, – натянула улыбку тетя Присцилла, а дядя наклонил голову.

– Уже виделись, – проворчала тетя потом, – вместе же в поезде ехали.

– Потише, мама, они ведь могут услышать, – одернула ее Аннети, но внезапно запнулась на полуслове. Взгляд ее устремился к воротам, у которых остановился роскошный крытый экипаж. Первой из него вышла красивая дама в белом меховом манто и длинном струящемся платье, за ней появился высокий блондин в шубе из дорогого изысканного меха серебристой агары. В надменном, самодовольном лице этого мужчины улавливались знакомые черты, и только когда среди студентов и их родителей стали раздаваться восторженные вскрики, я поняла, кто это.

– Да это же сам Брэд Шин! – воскликнула моя тетя в общем хоре голосов. – Чарльз, гляди же! Глазам своим не верю!

А Брэд Шин между тем медленно шел по двору под руку с дамой, видимо, супругой, и одаривал улыбкой своих почитателей, которые стекались к нему, чтобы высказать свое восхищение. Кто-то, подсуетившись, уже протягивал ему блокнот, тетрадь или просто клочок бумаги, чтобы взять автограф. Шин иногда останавливался, чтобы со снисходительной улыбкой поставить свой росчерк, и плыл дальше. Жена его тоже счастливо улыбалась, купаясь в лучах славы супруга. Самого Нэйджа я увидела позже, когда его отец вместе с толпой поклонников ушел далеко вперед, к главному корпусу. Он опустошенным взглядом провожал родителей, и его красивое лицо, так похожее на отца, застыло, словно каменное.

– Может, и мы попросим автограф? – запоздало предложила тетя.

– Не стоит, – остановила ее я. – Пойдемте, мы вам покажем наше общежитие… Аннети!

– Да? – Та очнулась от своих мыслей и рассеянно глянула на меня.

– Мы идем смотреть общежитие, – повторила я.

– Да, идем, – кивнула кузина и поспешила за нами.

После знакомства с нашей комнатой мы еще немного погуляли по территории, после чего тетя с дядей отправились в главный корпус, где должно было состояться небольшое собрание для родителей, по окончании которого можно было пообщаться с деканами и ректором лично. Мы с Аннети остались ждать их на крыльце.

– Надеюсь, это ненадолго, – сказала Анни, обхватывая себя за плечи. – А то мы замерзнем.

– Старшие курсы говорят, что обычно все длится минут пятнадцать – двадцать, – ответила я, усмехаясь. – Так что замерзнуть не должны.

– Не понимаю, зачем мы вообще сюда явились? – раздался неожиданный возглас за нашими спинами.

Из главных дверей вылетела дама в шубке до пят, не менее дорогой, чем у матери Шина. Сама женщина была не так красива, хотя тонкие черты лица выдавали в ней истинную аристократку. За ней шел такой же недовольный худощавый мужчина с залысинами, в черном строгом пальто и тростью с золотым набалдашником в форме птичьей головы.

– Чтобы нас унизили? Да кто он такой, этот ректор? Как он мог вообще выговаривать нам? – продолжала возмущаться женщина.

– Я разберусь с этим, – сухо отвечал ей мужчина.

– Вот и разберись! Это не должно получить огласку! Не должно дойти до ушей короля! – продолжала злиться женщина. – Да как этот мальчишка мог так нас опозорить? От него сплошные проблемы. Лучше бы он не рождался! Наследник, называется… – В ее голосе слышалась такая ненависть, что даже мне стало не по себе.

– С ним я тоже разберусь, – процедил мужчина. – Пусть только приедет на каникулы. Дам ему розог.

– Именно. И не жалей его. Пусть знает, как порочить нашу фамилию! Мерзавец! Но главное, чтобы не дошло до короля, слышишь, Гарольд?

– Слышу, – отрывисто ответил тот.

– Госпожа Мортон! – Из академии следом выбежал взъерошенный парнишка, похоже, старшекурсник. – Госпожа Мортон!

Женщина обернулась через плечо.