Элитология Платона

Обычно «Горгий» относит к переходному периоду в творчестве Платона, когда образ его учителя все больше отходит на второй план, и Академик все чаще начинает выступать уже под другими псевдонимами. Возможно, что «Калликл» — это один из многих образов самого Платона, одно из его «сценических» исканий. Но именно здесь под маской Калликла и рождается образ сверхчеловека. Критика Сократа этой теории ничего принципиального не дает, ибо жанр диалога требовал проблемного противоречия, без которого трагедия не трагедия, и драма не драма. Критика этой теории звучит крайне слабо и невразумительно. Чтобы разобраться в этом диалоге, необходимо помнить, что Платон — «драматургический философ» и, как Шекспир, рисует образы своих героев, через конструирование их многоплановой личности.

Диалоги Платона — это разговор его «Я» с самим собой. В этой его пьесе перед нами не один, а несколько Платонов, каждый из которых пытается разобраться в мыслях другого: Платон № 1 (Сократ) пытается понять теорию сверхчеловека Платона № 2 (Калликла), выявить ее слабые и сильные стороны. Оба «Платона» самому Платону столь же дороги, как мне самому дорого мое персоналистическое Я. Более того, если Платон № 2 есть вымышленный персонаж, то было бы логически допустить, что именно в нем как раз и больше «настоящего» Платона, чем в историческом образе Платона № 1. Платон, как мне кажется, всегда старался избежать «спора ради самого спора» (Федон, 91а), он ищет истину, и этим отличается от невежества «завзятых спорщиков». Он не пытается «озорничать в речах» (Горгий,482с-е), он подходит к себе достаточно самокритично, так как «беседа души с самой собой» для Платона и есть сама философия.

С чего начинается теория сверхчеловека Платона-Калликла? Прежде всего, с изложения «теории естественного права». По его мнению, сама Природа «провозглашает, что это справедливо — когда лучший выше худшего и сильный выше слабого» (483с-d). Если для большинства справедливость — это равенство,то для элиты справедливостью является превосходство(489а). Лучшими или элитой Платон называет самых достойных (489с). Поэтому «один разумный сильнее многих тысяч безрассудных, и ему надлежит править, а им повиноваться, и властитель должен стоять выше своих подвластных... я считаю справедливым по природе — когда лучший и наисильнейший властвует и возвышается над худшим» (490а).

Знакомясь с теорией сверхчеловека Платона-Калликла, невольно ловишь себя на мысли, что ты это где-то уже читал. И если бы мы не знали, что Калликл существовал в уме Платона еще в IV в. до н.э., то точно бы решили, что он все это списал у Ф.Ницше. В принципе, мы можем цитировать этих двух авторов вперемежку, и никто никогда не поймет, где и кто из них что говорит. Если Ницше и Платона-Калликла роднит элитаристкое пренебрежение к толпе (492а),[319] схожесть позиций по вопросу задач, которые стоят перед их сверхчеловеком (быть «законодателем»), а также опыт в «переоценке всех существующих до них ценностей», то между Ницше и Платоном-Сократом лежит самая настоящая пропасть, которая не может быть этически преодолена.

Философия права Платона утверждает, что производить переоценку ценностей и есть способность и возможность устанавливать новые законы. Платон уверяет и Ф.Ницше с ним здесь полностью соглашается, что если когда-нибудь «появится человек, достаточно одаренный природою, чтобы разбить и стряхнуть с себя все оковы, я уверен: он освободится, он втопчет в грязь наши писания, и волшебство, и чародейство, и все противные природе законы и, воспрянув, явится перед нами владыкою бывший наш раб...» (484а-b).

Возможно, что именно из этого программного для всей элитологии Платона места «Горгия», Ф.Ницше и выводит три метаморфозы динамики генезиса своего сверхчеловека: «Три превращения духа называю я вам: как дух стал верблюдом, львом — верблюд и, наконец, лев — ребенком».[320] Владимир же Соловьев увидел в «рабе, ставшим владыкою» Того, Кто своею смертью попрал саму смерть.[321]