Элиты Эдема

Я чувствую, что он нужен мне прямо сейчас. Я люблю Ларк – не знаю, насколько сильно, – но ее привилегированная жизнь первого и единственного ребенка вряд ли позволит ей понять мои чувства так, как их поймет Лэчлэн.

Но после моего вопроса Эш смотрит на Ларк… а Ларк опускает глаза.

– Что такое? – спрашиваю я. – Что с ним случилось?

– Лэчлэн ушел, – говорит мне Эш. – Он ушел искать твой лес.

16

– Что он сделал?! – кричу я. – Он в одиночку пошел через пустыню?

– После того как Флейм усыпила тебя, была крупная ссора, – говорит Эш. – Лэчлэн хотел немедленно собрать добровольцев, чтобы перейти пустыню и узнать – верно ли то, что ты сказала. Я-то тебе верю! Мы верим. Но Флинт и другие – нет. Флинт не одобрил это. Поэтому… Ларк предложила пойти без его одобрения.

Взгляд Ларк по-прежнему был направлен куда-то в пол.

Нет. Она бы не смогла. Она бы не опустилась до такого.

Но почему она не смотрит на меня?

– Ты предложила это? – в моем голосе звучит злость. Я поворачиваюсь к Эшу. – И ты не пытался отговорить его?

– Конечно, пытался, но ты же знаешь, какой он. Если ему что-то взбрело в голову, то он не будет ждать разрешения.

Знаю, но даже Лэчлэн не стал бы совершать такую глупость. Или стал? Вряд ли, если только кто-нибудь не подтолкнул его к этому.

– Ларк, посмотри мне в глаза, – говорю я, и она подчиняется. Ее глаза широко распахнуты и невинны, заботливы и сосредоточенны. Но она может притворяться. Я часто видела, как Перл изображает из себя ангела, чтобы добиться своего. Она могла как угодно слащаво улыбаться кому-то в лицо, чтобы разорвать его на куски, как только он повернется к ней спиной. Ларк может прикидываться точно так же.

В моем голосе появляется металл, когда я спрашиваю ее:

– Когда он ушел?

Совершенно не представляю, сколько я проспала.

– Почти сутки назад, – говорит она тихим голосом. Уверена, что слышу в ее голосе чувство вины, то же я вижу в ее поникших плечах.

– Ты послала его, – шиплю я на нее, – не знаю как, но ты убедила Лэчлэна пойти на поиски леса. Я права?

– Нет, я…

Я обрываю ее. Я слишком уверена в своей правоте.

– Я видела выражение твоего лица, когда ко мне вернулась память и вспомнила о своих чувствах к Лэчлэну. Ты не смогла этого пережить. Так? – Я чувствую, что во мне снова просыпается Ярроу. Я хочу, чтобы Ларк страдала. – Ты видела, как он обнимал меня, и пришла в бешенство. Ты ненавидела его за это. Ты хотела его смерти.

Она качает головой, а Эш, заикаясь, пытается сказать нет, нет.

Но во мне по-прежнему две личности. Чувства Рауэн к Лэчлэну странным образом смешиваются с желанием Ярроу доминировать над любой девочкой, которая представляет угрозу. Где-то в глубине моего сознания голос шепчет, что я отвратительно себя веду и уже почти переступила опасную черту. После этого обратного пути может не быть. Но почему-то я не могу остановиться.

– Ты чертовски ревнива, – отчетливо произношу я. – Как только ты узнала о Лэчлэне, ты возненавидела его. Ты давно замышляла что-то подобное, и сейчас ты использовала свой шанс избавиться от него. – Пока я говорю, лицо Ларк смотрит на меня с непониманием, потом с недоверием, а затем с яростью. Меня это не волнует. Я не могу остановиться.

Я наклоняюсь к ней и шепчу:

– Ты отправила его на верную смерть, чтобы я могла принадлежать только тебе.

Ларк переводит дыхание, она в совершенном недоумении. Затем, почти сразу же, она дает мне пощечину и убегает. Как только дверь захлопывается за ней, я слышу рыдания. Это самые яростные рыдания из тех, что я слышала.

Моя щека пылает, и Эш непонимающе смотрит на меня.

– Она не отправляла Лэчлэна, – говорит Эш, глядя на меня как на сумасшедшую. – Она считала, что мы все должны пойти. Она, я и Лэч. И ты, когда оклемаешься. Флинт запретил нам. Когда он ушел, Ларк сказала, что мы все должны идти и он не сможет нас остановить. Затем Ларк и Лэчлэн сильно поссорились: он сказал, что это слишком опасно и ты никогда не простишь ему, если с ней что-нибудь случится.

– М-да, – сдавленно говорю я.

– Они договорились отложить спор, пока ты не придешь в себя, чтобы узнать, что ты думаешь об этом. Но потом, когда я заглянул к Лэчлэну, оказалось, что он исчез. И один спасательный костюм тоже. Ларк хотела тут же отправиться за ним, но я убедил ее подождать, пока ты не очнешься. Ты единственная, кто был там. Мне кажется, с тобой у нас больше шансов помочь ему.

Что я натворила? Ларк пыталась отговорить его, а затем хотела спасти. А я обвинила ее в том, что она жаждала его смерти в пустыне от палящего солнца или зыбучего нанопеска.

Я должна извиниться. Такое обвинение почти невозможно простить. Моя щека горит от пощечины, но сама я еще больше сгораю от стыда. После тех отважных, щедрых поступков, что совершила ради меня любящая Ларк… Ведь это Ларк вытащила меня из тюрьмы, хотя я и не подозревала о том, что в ней нахожусь.