Элиза и ее монстры

– А я думал, вы там поумирали, – говорит Салли. Он смотрит на Черча. – Представляешь, мы будем жить в одной палатке.

Бросаю свой рюкзак в грязь.

– Заткнись, Салли.

Папа тихо разговаривает с мамой, демонстрируя ей мой телефон. Она сводит брови. И убирает телефон себе в карман.

Тру лицо руками. К щекам прилипли волосы, кожа чешется. Вокруг летают пчелы. Я приняла лекарство от аллергии, прежде чем мы отправились сюда, и в рюкзаке у меня еще одна таблетка, а у мамы еще одна, но если я дам аллергическую реакцию на укусы и меня придется срочно везти в больницу, это станет желанным облегчением.

Не будет никакой аллергической реакции. Ее не было у меня с десяти лет.

К несчастью.

Когда палатки поставлены, солнце уже скрылось за деревьями, и папа начинает разжигать костер. Закидываю вещи в палатку поменьше и ныряю в нее вслед за ними.

– Спасибо за помощь, – кричит Салли от костра, показывая мне средний палец.

– Салливан! – Мама шлепает его по руке.

Тогда он показывает мне язык. Я не обращаю на него внимания, закрываю палатку и разворачиваю спальный мешок посреди нее. Полиэстр не приглушает звуки леса, и я не хочу спать рядом с одной из хлипких стенок, потому что боюсь, что кто-нибудь может напасть на нас. Скорее всего, этого не произойдет, но рисковать не хочется.

Когда я залезаю в спальник, мама просовывает в палатку голову.

– Разве ты не пойдешь есть смоуры?

– Нет, – отвечаю я.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Прекрасно.

Она ненадолго замолкает.

– Это из-за телефона?

– Я устала.

– Мы хотим, чтобы ты проводила больше времени здесь, в реальном мире. Папа не собирался злить тебя, но мы…

Я отворачиваюсь и натягиваю на голову спальный мешок, ее голос становится глуше. Она вздыхает:

– Мы знаем, что ты не обязана быть здесь. И может быть… может быть, мы не слишком хорошо что-то понимаем. Все это. Друзья в Интернете, веб-комиксы, даже просто рисование. Мы пытаемся справиться с нашим непониманием. Хотим выяснить, почему это значит для тебя так много. Нас пугает то, как сильно ты увязла в своих интересах и как мало мы о них знаем. Ты ничего не объясняешь, и мы действуем на ощупь.

Она опять молчит и ждет, что я повернусь к ней. Я не делаю этого. Тогда она снова вздыхает и уходит. Ее ботинки чавкают по грязи, когда она возвращается к костру.

Они четверо разговаривают и смеются еще где-то час или два. В животе у меня урчит. Они ведь поужинали, а не только ели смоуры. В конце концов мама отправляет их всех спать. Черч и Салли залезают в палатку и устраиваются по обе стороны от меня, я притворяюсь, что сплю.

– И почему она дрыхнет? – тихо говорит Салли. – Дома ведь ложится не раньше двух.

– Устала, наверное, – еще тише отвечает Черч.

– От чего устала, от подъема на холм?

Черч ничего не отвечает. Они забираются в спальные мешки и полчаса шепчутся о том, что скоро начнется сезон игры в соккер на открытом поле. А я даже не поняла, что предыдущий сезон закончился, – мама с папой просто говорили мне, когда отвезти их на тренировку или забрать. Я не знаю, как они закончили сезон игры в зале. Были ли у них соревнования? Призы?

После довольно продолжительного молчания Салли произносит:

– Так ты действительно ходил на кастинг для мюзикла?

Выдержав короткую паузу, Черч отвечает:

– Да. А что?

– Просто интересно. Почему ты ничего не сообщил мне?

– Потому что ты сказал бы, что это из-за Мейси Гаррисон.

– А что… Нет?

– Нет.

– Но ты не собираешься попробовать петь в хоре?

– Очень может быть.

– Зачем? – В голосе Салли появляется едва уловимая насмешка.

– Потому что мне это нравится, – тихо рявкает в ответ Черч. – Мы не должны все время заниматься одним и тем же. Прими участие в математической олимпиаде или еще что придумай. Ты любишь математику. У тебя получится.

– Математика для ботаников.

– Салл, есть одна вещь, которую тебе следует знать.

– Не надо.

– Ты и есть ботаник.

– Я не ботаник. Элиза у нас ботаник.

– Вообще-то я считаю, что Элиза гик. Я видел ее отметки. По сравнению с нами она учится ужасно плохо.

– Значит, ты ботан, раз знаешь разницу.

– Вот и хорошо.

Салли молчит, но я слышу, как он дышит в темноте. Я не могла представить, что Черчу так легко удастся задеть Салли за живое. Я не знала, что Салли любит математику. Не знала, что оба они хорошо учатся. Не знала, что Черч хорошо поет… что его интересует музыкальный театр.

Я прожила рядом с ними всю их жизнь, но до сих пор относилась к ним как к чужим.

На секунду распахиваю глаза. Смотрю на Черча; он смотрит на меня. Снова закрываю глаза. Притворяюсь, что ничего не заметила. Притворяюсь, что сплю.