Элиза и ее монстры

Элиза Мерк

Мы так гордимся нашей Элизой, нашим первым ребенком. Сейчас она такая же упрямая и увлеченная, какой была всегда. Эти восемнадцать лет оказались длинной дорогой, на которой было много ухабов и поворотов, но она так многому научила нас: как быть родителями – и людьми. Она любит яйца вкрутую, толстые носки и музыку, которую, может, запускает слишком громко (но покажите нам подростка, который не делает этого?). И самое лучшее – это то, что она художница и больше всего на свете обожает свой веб-комикс «Море чудовищ». Она потратила столько времени на придумывание этой истории, так много вложила в нее и все создала буквально с нуля. Не важно, куда она поступит и чем будет заниматься в дальнейшем, в любом случае она добьется успеха. Элиза, мы любим тебя.

Питер и Анна Мерк

Я поднимаю глаза, в комнате стоит тишина. Не потому что все вдруг разом замолчали, а потому что в ушах у меня такой звон, что его ничем не прошибить. Комната расширяется и сужается. Стены куда-то уплывают, свет меркнет. Сердце колотится в груди.

Миссис Граер идет по проходу с газетой в руке. Останавливается у моего стола. Такое впечатление, что говорит она очень медленно.

– Элиза. Это правда? – Она поднимает газету. Та раскрыта на рассказе обо мне и на моей идиотской физиономии. – Ты… ты создала «Море чудовищ»?

Меня сейчас вырвет. Я прижимаю руку ко рту.

– Потому что я… ну, я, возможно, не должна была показывать тебе это, но…

Миссис Граер подвертывает рукав. Она вечно носит вещи с длинными рукавами, кардиганы поверх летних платьев, свитера, даже летом, и теперь я понимаю почему: по ее предплечью идет четкая, сделанная черными чернилами надпись:

«В МОРЕ ОБИТАЮТ ЧУДОВИЩА».

Самая известная цитата из моего произведения вытатуирована на руке учительницы по внеклассным занятиям. За спиной миссис Граер в класс входит Уоллис. Большой, неуклюжий Уоллис. Обычно он двигается медленно, но сегодня в этом замедленном мире у него все получается быстро, слишком быстро. Он подходит к столу, на котором лежит пачка газет. Берет номер. Открывает его. Я знаю, что он первым делом будет искать заметку обо мне, поскольку мое имя идет раньше его. Он увидит, что написали родители. Он читает медленно, но не настолько медленно.

Вскакиваю со стула, отталкиваю в сторону миссис Граер и подхожу к Уоллису как раз вовремя, потому что успеваю вырвать газету из его рук.

– Не читай это!

Прижимаю газету к груди, тяжело дышу, не в силах заглотить достаточно воздуха. На нас оборачиваются. Взгляды отрываются от газет. Уоллис смотрит на меня. Смятение, а может быть, и страх проступают на его лице.

– Не… не читай это, – снова говорю я. Несколько человек уже листают газеты, выискивая мою страницу. Уоллис смотрит на них, на меня, на газету. Затем тянется к другой. Я пытаюсь остановить его, но большая рука берет сначала одну мою кисть, потом другую, и таким образом он удерживает меня, как ребенка. Кладет газету на стол и открывает ее.

– Нет… Уоллис, не читай это… пожалуйста, пожалуйста, не читай…

Я висну у него на руке, стараясь оттолкнуть его от стола, от газет, но он такой сильный. Теперь я шепчу. Другие не могут меня слышать. При виде моей фотографии брови Уоллиса морщатся. Он смотрит на текст и начинает читать. Подлинный ужас охватывает меня, как еще одна рука, которая больше его руки. Я понимаю, что он дочитал до конца, потому что с его лица исчезают все краски, словно кто-то отрубил ему голову и кровь из нее вылилась наружу. Он смотрит на меня. Тычет пальцем в страницу – достаточно сильно, так что бумага рвется. Снова тычет. Это правда. Это правда, это правда.

– Я хотела сказать тебе. – Я даже не знаю, говорю ли я это. – Хотела сказать тебе, хотела, но не знала как…

Он отбрасывает мои руки, словно они источают яд, делает шаг назад, разворачивается и выходит из класса. Я пытаюсь бежать за ним, но ладонь миссис Граер ложится на мое плечо. Она что-то говорит. Я сбрасываю ее руку. Кто-то сзади произносит:

– Боже Святый, это ты придумала «Море чудовищ»?

Выбегаю в коридор. Уоллиса там нет. Пол качается перед моим лицом, в углах глаз становится темно.

Спустя одно-два мгновения головокружение проходит.