Элиза и ее монстры

– Как ты могла… – Его челюсти сжимаются. Он смотрит на потолок. – Как ты могла не сказать мне… – Его голос падает до шепота. Он рычит и сжимает кулаки. У меня на глаза наворачиваются слезы. Он так зол. Он снова достает телефон, тяжело выдыхая через нос, словно разъяренный бык. Вытираю глаза, чтобы видеть экран.

Как ты могла ничего не говорить мне? Все это время?

Ты издевалась надо мной?

Я что, подопытное животное?

Тебе было скучно??

Я позволил тебе читать то, что я писал! Я позволил тебе прочитать все!

Я привел тебя к себе домой!

Ты познакомилась с моей семьей!

Как ты могла не сказать мне, кто ты?

Ты хотела этого?

Ты хоть думала об этом?

Слез так много, что я ничего сквозь них не вижу. Уоллис делает шаг в комнату. Тыкаю в клавиши большими пальцами, но не могу заставить телефон работать. Сильно соплю носом. Икаю. Икаю сквозь всхлипывания.

Сжимаю телефон в одной руке, а на другую наматываю край рубашки, чтобы не закрыть ею лицо. Я не могу спрятаться от него, не сейчас. Нет таких слов, чтобы он понял, как мне жаль, и оттого я плачу еще сильнее.

Моя кровать трещит под его телом. Смотрю на него и вижу, что он сидит на ней, поставив локти на колени, обхватив голову руками. Раз он не смотрит на меня, я могу снова взяться за телефон.

Нет. Я не издевалась над тобой.…

Сначала я не хотела тебе ничего говорить.

Опускаю телефон и объясняю:

– А потом увидела, как много значит для тебя «Море чудовищ», и уже не могла сказать.

Мы молча сидим несколько долгих минут, пока он не говорит спокойно:

– Я думал, что вроде как все дело в этом. Надеялся.

Поднимаю голову.

– Я думал, что бы я сделал на твоем месте? Наверное, все сказал бы, но кто знает? Может, и нет. Может, я поступил бы точно так же.

Он запускает руки в волосы, и они встают торчком.

– Не понимаю. Как ты можешь быть ей? Как я этого не распознал?

Он замолкает, словно ждет от меня ответа, но я не знаю ответа на его вопрос и потому тоже молчу.

Он снова поднимает глаза. Его взгляд скользит по моему столу, компьютеру, графическому планшету, которого он здесь прежде не видел. Затем по голым стенам.

– Что случилось с твоей комнатой? – спрашивает он.

– Я больше не могла смотреть на нее, – отвечаю я.

Он хмурится.

– А что в школе?

Я объясняю. Не знаю, понимает ли он меня, но слушает внимательно.

– Я не хочу возвращаться, – говорю я. – Я знаю: это случится снова. Даже когда я одна, я не чувствую себя в одиночестве, потому что те, кто в Интернете, наблюдают за мной. А в школе гораздо хуже, ведь я могу видеть их.

– Они не ненавидят тебя, – заверяет он. – Многие из них на самом деле твои фанаты. А другие считают, что это прикольно, что ты своего рода знаменитость.

– Это не имеет значения. Я прочитала все сообщения. Я не могу переварить их все сразу. И плохие, и хорошие.

– Ты была на форуме?

– Не была с прошлой недели. Я больше не хочу подходить к компьютеру.

– Да, – говорит он. – Я бы тоже не хотел.

Все ясно. За время моего отсутствия лучше не стало. Большие новости имеют обыкновение быстро распространяться по Интернету; и все судачат о них день-три, а затем переключаются на что-то еще. Если разоблачение ЛедиСозвездие остается новостью даже спустя неделю после самого события, значит, они это так просто не забудут.

– Как ты думаешь, что они сделают, если на этой неделе страницы не появятся? – спрашиваю я. – Или на следующей неделе?

– Ты не будешь выкладывать страницы?

Я отрицательно качаю головой.

– У меня есть несколько страниц в запасе, но с прошлой недели я перестала рисовать. С тех самых пор. Я больше не хочу. Мне даже не хочется просто брать в руки карандаш.

– Но в конце концов ты их выложишь?

– Может быть. Не знаю.

Он дышит рывками. Смотрит на меня, на свои руки, снова на меня. В его неподвижности чувствуются нервозность, неуверенность.

– Я должен кое-что тебе сказать. – Его голос звучит громче, чем обычно. – За день до того, как это произошло, за день до выпускного номера я получил электронное письмо от одного издателя. Они раскопали прозаический вариант комикса. Их впечатлило и взволновало, каким популярным оказалось «Море чудовищ», и они хотят опубликовать его в виде романа.

– Они хотят тебя опубликовать?

Он кивает. Я вытираю глаза рукавом:

– Это здорово. Это потрясающе. У тебя будет книга.

– Но они сказали, что им нужно разрешение на издание. От создателя комикса.

– Конечно, – говорю я, с трудом выговаривая слова. Это самое малое, что я могу сделать для него после всей дряни, которая на нас свалилась. Уже не имеет значения, выплывет ли мое имя. – Конечно, ты можешь получить разрешение. В любое время. Просто покажи, где я должна поставить свою подпись.