Элиза и ее монстры

Дверца распахивается, и мне на ноги падают сложенные листы бумаги. Еще несколько таких листков валяются на полке шкафчика под щелями в дверце. Беру один и разворачиваю.

Привет, Элиза,

Ты меня не знаешь, но я большая фанатка «Моря чудовищ». Может, самая большая. Я читаю комикс только полгода, но это моя любимейшая вещь. Я люблю твои рисунки и надеюсь, что когда-нибудь смогу рисовать, как ты. Выздоравливай скорее!

Сны_Листрии

P.S. Я знаю, ты любишь спрашивать, кто наши любимые персонажи. Мой – Рори!

Эта особа засунула свою записку в мой чертов шкафчик.

Роняю листок и наклоняюсь, чтобы собрать все с пола и засунуть обратно, пока никто не увидел. Записки обжигают мне кожу, словно горят у меня в руках, и выскальзывают из них.

По моему плечу барабанят чьи-то пальцы. Я подпрыгиваю на месте, чтобы увернуться от этого человека, и врезаюсь головой и плечами в дверцу.

Это Уоллис.

Он наклоняется и начинает собирать записки в свою большую руку. Он не пытается засунуть их обратно; вместо этого он снимает с себя рюкзак и кладет их туда. Сдерживаю вопросы, панику и слезы и делаю то, что намеревалась сделать – то есть беру учебники для нескольких первых уроков. Уоллис надевает рюкзак и идет в класс.

Я не разговаривала с ним с тех самых пор, как он приезжал ко мне. Что я ему скажу? «Я попыталась, но так и не смогла закончить комикс, и мне очень жаль, что я сломала твою жизнь»?

Я не знаю, как раскрытие моей тайны повлияло на его положение в фэндоме, но не повлиять оно не могло. Люди с форумов знают, что между вызывающимдождь и Таящейся что-то есть, хотя мы никогда ничего не афишировали. А когда выяснилось, что ЛедиСозвездие и Таящаяся – один и тот же человек, пришлось ли ему убеждать их, что он понятия не имел, кто я? И вообще кто-нибудь связывал вызывающегодождь с Уоллисом? То, что моя анонимность полетела к чертям собачьим, уже достаточно плохо – но я совершенно не знаю, что делать, если Уоллис тоже окажется на моей совести.

Я не в состоянии думать о Коуле, Лис, Чандре и Меган. Я пропустила их встречу в «У Мерфи» в прошлые выходные. Не могла смотреть им в глаза. Я лгала им, как лгала Уоллису, а они в первую очередь его друзья. Они будут так же злы, как и он, а может, и еще того злее.

Вхожу в класс и вижу, что лицо Уоллиса словно высечено из камня. Смотрит он куда-то в сторону. Несколько человек оборачиваются, чтобы взглянуть на меня, но большинство занимаются своими делами. Уоллис достает бумагу и начинает что-то писать. Миссис Граер сидит за своим столом, ее голова опущена, глаза смотрят в книгу у нее в руках. Из-под правого ее рукава чуть-чуть виднеется самый кончик татуировки. Если бы я о ней не знала, то ничего не заметила бы.

А я надеялась, что это было очередным кошмаром. Тату. Некое иллюзорное видение, посетившее меня, – ведь тот день был таким странным.

Но оказалось, что нет. На руке учительницы большими буквами, словно боевой клич, вытатуирована наиболее популярная фраза из «Моря чудовищ»: «В МОРЕ ОБИТАЮТ ЧУДОВИЩА». Да, миссис Граер. Да, это так. И вы одно из них. Вам не положено было выходить на поверхность воды, но вы ослушались. Вы рванули наверх, и теперь я никогда не смогу забыть, что видела вас. Никогда не смогу забыть, что вы существуете.

Опомнившись, обхватываю руками шею. Создатели не должны так относиться к своим фанатам. Не надо желать, чтобы они исчезли. Благодаря им у меня есть… у меня есть хоть что-то. Благодаря им я могу заплатить за колледж, за графический планшет, благодаря им я могу заниматься тем, что люблю. Надеюсь, Оливия Кэйн никогда не проникнется ко мне подобными чувствами.

Оливия Кэйн.

Я не знаю точно, что с ней сталось, но понимаю, что не хочу того же для себя.

Достаю из рюкзака тетрадь и открываю ее на чистой странице. Прежде я ни за что не стала бы пытаться связаться с ней. Мое сердце лопнуло бы от такой попытки, и я слишком боялась бы ответа, который могла получить.

Но наступили иные времена.