Элизабет и её немецкий сад

Я заказала в Англии семена кабачков, поскольку здесь их не выращивают – местные пытаются заменить их вареными огурцами, но вареные огурцы – отвратительная вещь, и я не понимаю, почему бы кабачкам не произрастать и здесь. Кабачки и примулы, или первоцветы, – таков английский вклад в мой сад. Я привезла корешки первоцветов в жестяной банке из Англии, и волновалась, приживутся ли они. Поскольку в Фатерлянде я их не встречала, то была уверена, что здешние зимы не для них, потому что если бы они здесь росли, я бы их точно не проглядела. Ираис весьма заинтересовалась экспериментом – она прочитала столько английских книг и так много слышала о примулах, что они в ее сознании сплелись с роялистами, прекрасными дамами, всякими Дизраэли, она мечтает увидеть наконец таинственный политический цветок[47] и сорвала с меня обещание: как только он расцветет, тут же ей телеграфировать – она немедленно примчится. Но они пока что никоим образом не намерены проявить себя, я лишь надеюсь, что холода не отправили их в цветочный рай. Боюсь, первое впечатление первоцвета от Германии оказалось довольно прохладным.

Ираис пишет мне раз в неделю, расспрашивает о саде и детях и объявляет о намерении приехать, как только от нее съедут многочисленные родственники. «А они не собираются, – написала она на днях, – пока их не прихватит первым морозцем, тогда они исчезнут, как поздние георгины – махровые, естественно, потому что не махровые слишком милы, чтобы сравнивать с ними родственников. У меня здесь полный набор кузенов и кузин, дядюшек и тетушек, они застряли еще со дня рождения мужа, но это не значит, что все они живут постоянно – они сменяют друг друга, и я совершенно запуталась, никак не могу понять, где кончаются одни и начинаются другие. Муж сразу после завтрака уезжает, как он это называет, присматривать за хлебами, а я остаюсь в их распоряжении. Я бы тоже присматривала за хлебами – даже за одним-единственным колоском, так бы и присматривала за ним с утра до ночи сочувственно-сочувственно, пока родственники сидели бы дома и таинственные тетушки готовились бы в очередной раз высказать мне всю правду. Знаете ли вы мою тетю Берту? Она в особенности любит ошарашивать меня непонятными вопросами. Я невероятно устала от попыток угадать правильный ответ, потому что как бы я ни ответила, мне тут же для моей пользы говорится вся правда. „Почему ты прикрываешь волосами лоб?“ – спрашивает она, и я пытаюсь сообразить, почему все-таки я прикрываю волосами лоб и зачем ей это нужно знать, или, может, она и так знает и пытается подловить меня на неправильном ответе. „Я не знаю, тетя, – отвечаю я покорно, так и не придумав ответа. – Может, моя горничная знает? Мне позвать ее и спросить?“ И тогда она сообщает, что я ношу волосы таким манером, чтобы скрыть морщины на лбу, которые говорят о вялом и вечно недовольном нраве. Если она и так знает, то какой смысл спрашивать меня? Они постоянно загадывают мне такие загадки, у меня поистине кошмарная жизнь. О, дорогая моя, родственники подобны лекарствам – порой полезны, иногда даже приятны, но только если принимать их в малых количествах и редко, а в целом бывают вредны и даже губительны, так что лучше их вообще не принимать».