Читаем Елизавета Алексеевна: Тихая императрица полностью

— А я почему-то верю, что ваши способности, ваш талант создадут наиболее ценную вещь из всего, что вам удастся написать, — снова проговорила Елизавета. — Я читала все ваши произведения, у вас есть всё, что необходимо для создания многотомной истории российского государства: талант, вкус, тонкость, усердная работа.

— Нет-нет, простите, ваше императорское величество, я не смогу это сделать, слишком велика цель и задача, хотя и захватывает дух от такого труда, — опять начал отнекиваться Карамзин.

Елизавета с состраданием смотрела на его невзрачное, мелковатое для писателя лицо, на его руки, испещрённые чернильными точками, на его поношенный сюртук и слегка стоптанные туфли.

— Я почему-то была уверена, что такая работа захватила бы вас целиком, что все ваши статьи, повести, рассказы стали бы лишь прелюдией к труду всей жизни, — с сожалением сказала она. — Вы истинный талант, и только вы могли бы создать историю из всех этих отрывочных сведений, коротеньких записок, кратчайших летописных данных. Я почему-то верю в вас, — повторила Елизавета.

— Ах, с каким удовольствием я погрузился бы во все эти записи, изучал, располагал, я даже вижу главы, которые можно было бы расположить по хронологии... Ах, какое дело, какой труд, но... — И он замялся.

— Я вас прекрасно понимаю, — засмеялась Елизавета, — мне иногда и самой приходится обходиться малым. Скажите, какая сумма нужна вам на год для поддержания семьи, для ваших трудов, считая всё необходимое?..

Карамзин изумлённо поднял на неё глаза. Как, она, императрица, тоже экономит, считает, как и он, копейки?

Но он тут же отбросил эту мысль. Она просто лукавит, хитрит...

И он назвал ей сумму, которая нужна была его семье, чтобы прожить год безбедно. Тысяча рублей в год — вот на что он мог бы жить.

— А если я предложу вам две тысячи пенсии в год, звание придворного историографа, стол и квартиру, — но с условием, чтобы всё своё время, все свои силы вы посвятили написанию русской истории?

Карамзин молчал. О таком можно было лишь мечтать.

— Не знаю, — медленно произнёс он, — не знаю, смогу ли я оказаться способным поднять такую глыбу.

— Сможете, — ласково сказала Елизавета, — для этого у вас есть всё, что нужно, даже ваша супруга, ваша замечательная помощница.

Она знала о нём, пожалуй, всё, и Карамзин отметил это.

— Только сумею ли, — с трудом выговорил он.

— Я предоставлю в ваше распоряжение все нужные материалы, — быстро заговорила Елизавета, — у вас будут лучшие помощники, они отберут то, что нужно, даже сделают переводы со старого языка на современный. Я смогу вам помочь. — И она просительно заглянула в бесцветные глазки писателя.

— Боже мой, — схватился за голову Карамзин, — да о таком и мечтать даже нельзя!

— Мечты очень часто претворяются в жизнь, — лукаво заметила императрица. — Начинайте завтра же, работать поначалу можете здесь, в моей библиотеке, а позже — где вам понравится.

Карамзин всё ещё качал головой, не в силах опомниться от такого немыслимого предложения...

С этого момента началась многолетняя работа писателя над «Историей государства Российского», книгой, которая и сейчас остаётся уникальной по объёму заложенных в ней сведений, первой русской историей, написанной тщательно, скрупулёзно...

Елизавета добилась для Карамзина всего, о чём ему говорила. Он получил звание придворного историографа, пенсию в две тысячи рублей ежегодно, помощников, собирателей древних текстов, отличный стол и квартиру. А главное — взялся за такой труд, который ему самому доставлял неизъяснимое наслаждение...

Часто читал он отрывки из истории самой Елизавете, а она в свою очередь знакомила его с отрывками из своих дневников, обнаруживая недюжинный талант в описании событий и фактов придворной жизни.

Так в её жизни появились настоящие друзья, связанные одним общим большим делом...

Мария Фёдоровна собирала вокруг себя многих людей, удалённых от двора Александром. Она пригласила к себе и Аракчеева, возведённого ещё Павлом в ранг смотрителя всех кавалерийских и артиллерийских войск.

У неё сходились все, кто был недоволен реформами в России, кто хотел бы остановить их продвижение.

Она наконец собралась с духом и потребовала частного разговора с сыном. Среди вихря светских удовольствий, комплиментов и поощрений со стороны своих негласных друзей из комитета общественного спасения он совершенно забыл о том, что в России всегда существовала и противная партия, державшаяся старых взглядов.

Мать недвусмысленно дала понять Александру, что очень многие недовольны его молодыми друзьями, что часть из них поддерживает тайные сношения с быстро набирающим силу Наполеоном, что некоторые распространяют совершенно нелепые слухи об императоре.

По каждому из молодых друзей Александра прошлась Мария Фёдоровна, вытащила на свет безобидные, но в её глазах весьма нелепые поступки.

Разговор был долгий и тяжёлый, мать запугивала сына новым заговором, приводила высказывания самых старых вельмож. Она хорошо подготовилась к этому разговору, сыпала именами и фактами.

И убедила Александра во многом.

Перейти на страницу:

Все книги серии Романовы. Судьбы в романах

Корона за любовь. Константин Павлович
Корона за любовь. Константин Павлович

Генерал-инспектор российской кавалерии, великий князь Константин принимал участие в Итальянском и Швейцарском походах Суворова, в войнах с Наполеоном 1805-1815 гг. По отзывам современников, Константин и внешне, и по характеру больше других братьев походил на отца: был честным, прямым, мужественным человеком, но отличался грубостью, непредсказуемостью поведения и частыми вспышками ярости.Главным событием в жизни второго сына Павла I историки считают его брак с польской графиней Иоанной Грудзинской: условием женитьбы был отказ цесаревича от права на наследование престола.О жизни и судьбе второго сына императора Павла I, великого князя Константина (1779—1831), рассказывает новый роман современной писательницы 3. Чирковой.

Зинаида Кирилловна Чиркова , Зинаида Чиркова

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Иван Грозный
Иван Грозный

В знаменитой исторической трилогии известного русского писателя Валентина Ивановича Костылева (1884–1950) изображается государственная деятельность Грозного царя, освещенная идеей борьбы за единую Русь, за централизованное государство, за укрепление международного положения России.В нелегкое время выпало царствовать царю Ивану Васильевичу. В нелегкое время расцвела любовь пушкаря Андрея Чохова и красавицы Ольги. В нелегкое время жил весь русский народ, терзаемый внутренними смутами и войнами то на восточных, то на западных рубежах.Люто искоренял царь крамолу, карая виноватых, а порой задевая невиновных. С боями завоевывала себе Русь место среди других племен и народов. Грозными твердынями встали на берегах Балтики русские крепости, пали Казанское и Астраханское ханства, потеснились немецкие рыцари, и прислушались к голосу русского царя страны Европы и Азии.Содержание:Москва в походеМореНевская твердыня

Валентин Иванович Костылев

Историческая проза