Елизавета I Английская

Когда Уолтер Рэли был лишен доступа к королеве за то, что от него забеременела Элизабет Трокмортон, он послал Роберту Сесилу письмо, очевидно предназначенное для показа королеве:

«Я, который привык созерцать ее, когда она скакала на коне, как Александр, охотилась, как Диана, выступала на прогулке, как Венера, и при этом легкий ветерок овевал ее белокурые волосы вокруг ее нежных щек, как у нимфы, и иногда она сидела в тени, как богиня, иногда пела, как ангел, иногда играла, как Орфей; созерцать! Печаль в этом мире однажды ошиблась целью и лишила меня всего»¹⁶

.

Это было в 1592 г., когда Елизавете было шестьдесят лет, и не было уже ни белокурых волос, ни нежных щек!

Но с возрастом притязания королевы на лесть нисколько не уменьшились. Французский посол сообщал в 1597 г., что она имела обыкновение называть себя старой и глупой или плохо отзывалась о своем разуме для того, чтобы тут же услышать похвалу своим талантам. Пышные зрелища при дворе тоже были сосредоточены на достоинствах королевы, произносились изысканные метафорические заявления о ее славе. В конце 70-х гг. поединки в День восшествия на престол 17 ноября, которые раньше были просто буйным дворцовым спортом, были превращены в официальное публичное зрелище, в котором знатные лорды и придворные в костюмах отважных рыцарей вели турнирные бои в честь возведенной в идеал королевы-девственницы. По праздникам весь двор был вовлечен в ролевые игры, ставшие ритуалом. В 1579 г., когда Алансон добивался ее руки, при дворе была поставлена сложная аллегория ухаживания. Две группы рыцарей, представляющие Желание и Отчаяние, сражались из-за девственности королевы, а в это время живая картина изображала Крепость совершенной красоты, представляющую Елизавету, которую осаждали пушки, стреляющие надушенной водой и конфетами, а нападающие бросали цветы к стенам неприступного замка. Добродетель защищала замок и успешно отражала атаки Желания.

Такие пышные зрелища частично были публичной пропагандой, но они также внушали массе участников определенные идеи. Риторика и ритуал преданности были не просто женской фантазией или галантным стилем; они служили обрамлением для политических отношений и постоянным укреплением позиций преданности. С 1586 г. среди придворных стало модой носить миниатюры или украшенные драгоценными камнями камеи с портретом Елизаветы как значки преданности — только что не клеймо владельца. Фрэнсис Дрейк, Хаттон, Хинедж и Вальсингам заказали свои портреты с такими медальонами, и даже стареющий Берли был изображен с камеей королевы на шляпе. Елизавета была самоуверенна, но дурой она не была: она знала, что ей оказывали внимание мелкими поступками и лживой лестью — но она хотела, чтобы так и было, потому что это возвышало ее над остальными и вынуждало относиться к ней с крайней почтительностью тех, с кем она работала. Придворные и политики втягивались в театральные заговоры, чтобы обмануть себя и весь мир: они разыгрывали преувеличенные версии представления о действительности, какой она должна бы быть, и, участвуя в этом, они кое-чему начинали верить.

То, что Елизавета выставляла себя как объект желания всех своих придворных и преданную возлюбленную некоторых из них, ставило фрейлин в трудное и уязвимое положение. Они жили в атмосфере, наэлектризованной сексом, но им не разрешалось соревноваться с королевой. Когда до Елизаветы дошли ложные слухи о том, что Летиция Дадли собирается последовать за своим мужем Лестером в Нидерланды и устроить там двор вице-короля, она разбушевалась: «У нее в услужении не будет никакого другого двора, кроме ее собственного!» Частично именно для того, чтобы подавить всяких привлекательных соперниц, Елизавета пыталась установить при дворе строгую сексуальную дисциплину, особенно для незамужних фрейлин — и, разумеется, репутация королевы-девственницы пострадала бы, если бы фрейлины без конца беременели! В 1581 г. Энн Вавасур и граф Оксфорд угодили в Тауэр после того, как Энн родила в комнате фрейлин. В 1591 г. придворный попал в тюрьму за то, что эвфемистически называлось «мистрис Саутуэлл захромала»¹⁷, а одного из Дадли изгнали из двора за то, что он поцеловал фрейлину. В 1592 г. в Тауэр попали Уолтер Рэли и Элизабет Трокмортон, так как она забеременела, хотя они уже поженились раньше, чем это стало известно. В 1598 г. граф Саутгемптон бежал в Париж, когда королева узнала о его связи с Элизабет Вернон, и их обоих заключили в Тауэр, когда он вернулся, чтобы жениться на ней. Граф Пембрук был посажен в 1601 г., когда признался, что Мэри Фиттон родила мертвого ребенка от него, а позже он был отлучен от двора, когда отказался жениться.