Елизавета I Австрийская

Весну Елизавета проводит на Корфу, занимаясь переводом шекспировских драм на греческий язык, в чем ей помогает новый грек, юный Штутцер. Пребывание на Корфу заканчивается в конце апреля. Императрица хотела бы еще раз появиться в своей любимой Греции. Но предстоят торжества по поводу тысячелетнего юбилея венгерского государства. Елизавета не хочет этого пропустить.

30 апреля она прибывает в Будапешт, а 2 мая ее с императором бурно приветствуют на выставке, посвященной празднику. Елизавета появляется в черном, модном шелковом наряде с рукавами-буф.

Каждый человек стремится увидеть ту, о которой в последнее время слышны лишь противоречивые известия, но во время поездки на выставку и во время церемонии ее праздничного открытия императрица скрывает свое лицо за веером.

Елизавета появляется открыто лишь трижды. Она не желает присутствовать на торжественных представлениях, балах и фейерверках, и Франц Иосиф вынужден делать это в одиночку. Елизавета растроганно слушает, находясь в Коронной церкви, слова кардинала-примаса, с алтаря говорящего о любви и благодарности нации за то, «что ее по-матерински нежная рука когда-нибудь сумеет соткать золотую ленту, которой будут неразрывно связаны нация и горячо любимый король». Темой злободневного разговора в столице становится то, как печально выглядела на торжестве одетая в черное королева. Лишь однажды в ее взгляде светилась радость — при посещении семьи эрцгерцога Иосифа, с целью увидеть и прижать к сердцу своего первого внука, родившегося 28 марта прошлого года эрцгерцога Иосифа Франца.

Вновь обязанная участвовать в празднестве, Елизавета испытывает странное чувство, что ее сын еще жив и ничего ужасного вовсе не случилось. «Вчерашний праздник открытия, — пишет она своей дочери[522] о посещении выставки, — был слишком печален. Все было так великолепно! Последнее подобное торжество было с Наци (нежная кличка кронпринца Рудольфа) у монумента Марии-Терезии. Все напоминает мне об этом дне, песни, гимны — все как тогда».

После возвращения в Шенбрунн Елизавета часто гуляет в обществе госпожи Шратт. Императрица находит ее по-прежнему любезной, нежной и милой, хотя раньше она стеснялась ее и осторожно выбирала темы разговоров. Теперь это чувство пропало, и остались только простые и естественные отношения между императрицей и актрисой. Затем долг вновь зовет Елизавету в Будапешт, где 6 июня будет открыто новое крыло замка, в построение которого она вложила столько денег. 8 июня, после перевоза королевских знаков из Коронной церкви в парламент, состоялся праздничный прием, так бесподобно описываемый Калманом Микцаф[523]:

«Она восседает в тронном зале королевского замка в черном, украшенном кружевом венгерском наряде. Все, абсолютно все надетое на ней мрачно. С темных волос ниспадает черная вуаль. Все черно, черны шпильки для волос, черны жемчужины, и лишь лицо бело как мрамор и несказанно печально… Eine Mater dolorosa[524]. То же лицо, известное нам по прекрасным картинам: свободные, благородные черты, коротко подстриженные спереди волосы, роскошная коса, смотрящаяся лучше, чем любая корона. На ее лице все еще заметны следы скорби. Она — подобна картине, окутанной туманом. Ее пылкие, милые глаза прикрыты ресницами. Она тиха и молчалива, словно ничего не видит и не слышит. Кажется, что ее мысли блуждают далеко отсюда. Ни одно движение, ни один взгляд не выдает хоть какого-нибудь интереса к жизни. Она похожа на бледную мраморную статую. Президент парламента, Дензидер Сцилаги, начинает свою речь. Медленно, рассудительно, с уважением в голосе — зная, что его слушают монархи. Король прислушивается. Слова и идеи захватывают его, взгляд прикован к губам великого венгерского оратора. Но на лице Елизаветы ничего нельзя прочесть. Оно остается бледным и недвижимым. Оратор называет имя королевы. Ее ресницы вздрагивают, в этот момент поднимается такой шум, какого еще никогда не слышали в королевском дворце Офена. Как будто из сердец вырвалось море чувств. Раздается величественный священный гимн, описать словами который просто невозможно. В нем смешаны молитва, колокольный звон, шум моря, аромат цветов, нежность.