Елизавета II — королева Великобритании

Чарльз рос пугливым, нелюдимым мальчиком. Он почти не видел своей матери и потому, как многие дети из аристократических семейств, чувствовал себя лучше в обществе любимых нянь. Мальчик понимал, что «у мамочки важная работа» и изучал ее передвижения по глобусу. К пяти годам он привык к миру взрослых, но почти не общался с детьми своего возраста. Как и мать, Чарльз был застенчивым и сдержанным. С самого раннего детства чувствовал и понимал, что его мама не такая, как другие.

Королева и принц Филипп после коронации Елизаветы II были в шестимесячном турне по миру, поэтому долго не виделись со своими маленькими детьми – Чарльзом и Анной. В начале мая 1954 года королевская яхта «Британия» доставила детей к родителям, чтобы воссоединиться после долгой разлуки. Елизавета II тогда и радовалась, и очень волновалась, что дети могут их не узнать. Королева-мать успокаивала ее в письме: «Увидишь, как Чарльз вырос и стал еще ласковее». Но когда Елизавета поднялась на борт яхты, то она первым делом поприветствовала почетных гостей, а лишь затем пожала ладошку пятилетнего сына: «Нет, дорогой, сперва они». Королева рассказывала потом своей матери: «Сначала дети пожимали нам руку как чужим. Наверное, с трудом верили, что мы действительно тут, а еще потому, что слишком много новых знакомств на них обрушилось в последнее время! Однако лед растаял очень быстро, и нас принялись таскать по всей яхте и озадачивать бесконечными вопросами». Обида Чарльза от той скомканной встречи так и не пройдет – в его биографии, написанной Энтони Холденом, есть глава о детстве принца. Она называется: «Нет, дорогой, сперва они».

Будучи наследником престола, Чарльз с раннего детства чувствовал себя оторванным от людей и одиноким. Осознание того, что он сын королевы и должен вести себя по-королевски, сковывало мальчика. Он с трудом понимал уникальность своего положения. Знал, что не похож на других, а это чувство всегда усложняет взаимоотношения ребенка с внешним миром. Чарльз стал первым из наследников Британского престола, кто получил образование за пределами дворца. В восемь лет родители отправили его в дневную школу Хилл-Хаус в Найтсбридже.

Мальчику легко давались чтение и письмо, а вот с математикой было сложнее. В первом табеле Чарльза отмечено, что он любил рисовать, и были высоко оценены музыкальные способности. Но школа стала для него сильным шоком: для мальчика, выросшего в дворцовой детской, было непривычно оказаться в одном классе с другими мальчишками. Но в Хилл-Хаусе он провел лишь год: за два месяца до девятилетия – в этом возрасте мальчиков из высших слоев обычно отправляли в школу-пансион – родители перевели его в школу Чим в Хэмпшире. Отец хотел закалить сына, перебороть его очевидную мягкотелость. Объясняя свою задумку годы спустя, герцог писал: «Дома детей можно баловать, но школа должна обеспечивать спартанские условия и дисциплину, чтобы воспитать сознательных, уравновешенных и независимых взрослых». Это решение стало для Чарльза началом тяжелого периода. Подметание пола в классе, поездки в автобусе на школьный стадион – все это так отличалось от того, к чему привык сын Елизаветы и Филиппа.

Все попытки сделать вид, что Чарльз – самый обычный школьник, были разрушены, когда в конце летнего семестра 1958 года Елизавета решила провозгласить своего сына принцем Уэльским. Королева плохо себя чувствовала после операции по поводу синусита. Но записала на магнитофон послание, которое должно было прозвучать в эфире на церемонии открытия Игр Британского Содружества в Кардиффе: «Хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы обратиться к уэльсцам, не только собравшимся на этой арене, но и ко всему народу. Игры Британского Содружества, а также уэльский фестиваль, проходящие в столице герцогства, сделали нынешний год памятным для здешних жителей. Я решила сделать этот год еще более знаменательным, издав указ, который, как я надеюсь, обрадует уэльсцев не меньше, чем меня. Сегодня я провозглашаю моего сына Чарльза принцем Уэльским. Когда он подрастет, я представлю его вам в Карнарвоне…». Сын узнал об этом по телевизору, который смотрел вместе с одноклассниками. Услышав сакраментальное заявление и рев толпы на маленьком экране: «Боже, храни принца Уэльского!» – Чарльз съежился на стуле от смущения. Он чувствовал неловкость. Его никто не предупредил. По его мнению, мать поступила с ним жестоко.

О том, как сын чувствует себя в школе, родители знали. Елизавета даже писала в одном письме, как Чарльзу страшно возвращаться в Чим после каникул. Однако она считала необходимым воспитывать в мальчике характер, и со всеми жалобами Елизавета II отправляла Чарльза к отцу. Филипп, с его резкостью и склонностью к критике, вместо того чтобы поддержать и утешить, отличался особенной строгостью, которая только углубляла пропасть между ним и сыном. Конечно, с практической точки зрения школа-пансион себя оправдала: у королевы и принца был плотный и напряженный график, а сын был под присмотром, получал образование и был к тому же укрыт от любопытных глаз прессы.