Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

Отрадно было услышать через несколько тревожных дней, что лорд Уильям Куртене, муж Екатерины, присоединился к жителям Эксетера со своим войском, отогнал армию осаждавших и изрубил ее в куски. Однако Уорбек еще не был побежден, с оставшимися при нем сторонниками он пошел на Тонтон. Генрих по-прежнему видел в самозванце угрозу, и по распоряжению супруга Елизавета и леди Маргарет с детьми покинули Лондон и отправились в поездку по восточным графствам, зная, что корабли короля стоят неподалеку, чтобы в случае необходимости переправить их за море.

Елизавета колебалась: не разумнее ли оставаться под защитой укреплений Тауэра? Но в восточной Англии они будут дальше от надвигающегося конфликта, к тому же неплохо напомнить людям, что настоящий герцог Йоркский – это Гарри. А тому только того и надо было – оказаться в центре внимания. Ему даже не приходилось напоминать, чтобы он улыбался и кланялся толпам зрителей, у него это выходило естественно, и он без труда очаровывал всех и каждого. Дошло до того, что бабушке пришлось упрекнуть его в зазнайстве. Но даже она не могла не восхищаться умением внука находить общий язык с незнакомыми людьми. Елизавета хотела, чтобы Артур хотя бы отчасти обладал этим даром.

Новости радовали. Марш Уорбека на Тонтон закончился для самозванца катастрофой. Оставшиеся с ним корнуолльцы все больше падали духом, и многие покинули своего предводителя.

Мы находились всего в двадцати милях от него, когда он оставил своих последних сторонников и сбежал на юг, в сторону Саутгемптона, предположительно в расчете найти корабль, который отвезет его за море, – писал Генрих из Тонтона. – Однако я приказал строго охранять побережье, так что ему не повезло и там, теперь он нашел убежище в аббатстве Больё. Я приказал солдатам окружить монастырь и обещал Уорбеку прощение, если тот сдастся, полагаясь на мою милость. Когда получу от него ответ, я дам Вам знать.

Елизавета и Маргарет возликовали. Наконец-то после шести лет неопределенности Генрих реально мог захватить Уорбека, и теперь Елизавета, вероятно, перестанет мучиться сомнениями насчет того, кто он такой.

– Уорбек должен согласиться на предложение Генриха, – сказала Маргарет, когда они ехали к Уолсингему.

– У него действительно нет выбора, – отозвалась Елизавета, – если только он не хочет провести в святилище остаток дней. В Больё это возможно, так как у аббатства широкие права на предоставление убежища. Помните, там некоторое время скрывалась графиня Уорик.

– Еще бы! – подтвердила Маргарет.

– Мне хотелось бы встретиться с самозванцем, – сказала Елизавета.

– Это неизбежно, – ответила свекровь, искоса глядя на нее. – Я тоже хотела бы высказать ему все, что о нем думаю после стольких неприятностей, которые он причинил нам.

Только они успели вернуться из святилища Богоматери Уолсингемской, как прискакал королевский гонец с сообщением, что Уорбек сдался.

Вестник протянул Елизавете письмо от Генриха, который писал:

Его привели ко мне здесь, в Тонтоне, и он имел наглость предстать передо мной в золотой парче! Но когда я приступил к нему с лордами, которые знали вашего брата Йорка, ему пришлось сказать, что он не узнает ни одного из них, они тоже его не признали. В конце концов он встал передо мной на колени, покаялся, что он не Йорк, и молил меня о прощении. Я заставил его написать свое признание, прикажу напечатать его и вывесить в церквах по всему королевству. Сейчас я везу его в Эксетер, где намерен отпраздновать победу. Мстительным я не буду. Я намерен повесить только нескольких самых отчаянных личностей, а к остальным проявлю милосердие. Моя любимая супруга, пусть Ваш разум успокоится: Уорбек попросил разрешения написать своей матери в Турне.