Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

Елизавета хорошо знала его, так как была в родстве с этим старым аристократом, который завоевал и сохранял расположение обеих сторон в конфликте Ланкастеров и Йорков просто потому, что всегда искал мира.

– Прошу, садитесь, ваше высокопреосвященство, – сказала королева – Выпьете вина?

– Благодарю вас. – Аббат Истни налил ему. Кардинал отпил немного и откашлялся. – Мадам, меня прислал сюда лорд-протектор. Он выразил Совету соображение, что королю не подобает получать корону в отсутствие своего брата, который должен играть важную роль в церемонии. Но, мадам, боюсь, он полагает, что вы удерживаете милорда Йорка здесь, в святилище, против его воли.

Мать возмутилась и открыла было рот, чтобы протестовать, однако кардинал поднял руку:

– Прошу вас, выслушайте меня. Лорд-протектор хочет, чтобы герцог был освобожден, так как святилище было создано его предками в качестве убежища, а не места пленения, и он уверен, что мальчик хочет быть со своим братом.

Элизабет знала, что это правда. Йорк прямо заявлял об этом. И вполне понятно, что живого девятилетнего мальчика раздражали ограничения, связанные с пребыванием в святилище. Он часто жаловался, что его держат взаперти при дворе женщин, и постоянно твердил о своем желании быть с Нэдом.

Дядя Глостер, сам отец сына, не ошибался. Это было неправильно – держать мальчика в святилище.

– Мадам, – продолжил кардинал, – я здесь для того, чтобы просить вас отпустить Йорка со мной, дабы он мог занять подобающее ему место в обществе. Обещаю вам, с ним не случится ничего плохого.

Мать разогревалась для битвы, можно было представить, как у нее на загривке вставала дыбом невидимая шерсть.

– Ваше высокопреосвященство, вы слишком хороший человек, чтобы видеть зло в других, но уверяю вас, я нахожусь в святилище по весьма основательной причине, и недавние события показали, что, придя сюда, я была права. Милорд Глостер заставил умолкнуть моих друзей. Он держит в заключении моего брата и сына. Но ему недостаточно иметь в своей власти короля. Он предвидит, что герцог Йорк станет законным наследником престола, если его брата… устранят. Говорю вам, милорд, я подвергну своего сына опасности, если позволю ему покинуть это место.

Кардинал развел руками:

– Мадам, мадам, вы преувеличиваете! Милорд Глостер относится к королю и его брату с родственной нежностью, как дядя к племянникам; он хочет, чтобы они были вместе в это время. У Йорка нет причин укрываться в святилище, слышал ли кто когда-нибудь о ребенке, который просил бы убежища в святом месте? Вам с дочерьми тоже незачем находиться здесь, но я понимаю ваши опасения, даже если они безосновательны. Нет, погодите, мадам, я еще не закончил. Милорд Йорк вернется к вам после коронации. Лорд-протектор хочет, чтобы он присутствовал на церемонии во избежание дальнейших кривотолков.

Голос матери был ледяным:

– И что же, для того чтобы отвести моего сына в Тауэр, нужен такой эскорт? Целый отряд вооруженных солдат? Ваше высокопреосвященство, мне это кажется попыткой устрашения. Вы же не станете отрицать, что аббатство окружено? Мы слышали, как пришли войска.

Кардинал смутился и понизил голос:

– Мадам, поверьте, если вы не отпустите мальчика, его заберут силой.

Королева вцепилась в подлокотники кресла, костяшки ее пальцев стали такими же белыми, как лицо.

– Он не посмеет!

Наступила тишина. Елизавета чувствовала, как мучается мать. Она и сама испугалась, поняв с тяжестью на сердце, что все время ошибалась в отношении дяди Глостера. Неужели он действительно применит вооруженную силу, чтобы мальчик смог присутствовать на коронации?

– Прошу вас, мадам, – не отступался кардинал, – милорд Глостер сердится, что вы сидите здесь, и решил, что мальчик должен покинуть это место. Я пытаюсь смягчить его горячность. Вы должны понять: если не согласитесь, последствия могут быть… неблагоприятными. Аббатство в осаде. Не хочу пугать вас, но может произойти насилие. Пусть лучше герцог пойдет со мной, чем святилище подвергнется вторжению.

Елизавета так сильно дрожала, что боялась, как бы ей не упасть в обморок. По лицу Сесилии струились слезы.

– Как вы можете в таком случае убеждать меня, что мой сын будет в безопасности? – Голос матери дрожал.

– Вы должны поверить мне, мадам, вот и все. Я не считаю, что ему грозит беда, и обещаю, что он вернется к вам после коронации.

– Хорошо, – сдалась мать, – я отдам его вам, полагаясь на слово вашего высокопреосвященства. Елизавета, приведите вашего брата. Сесилия, помогите собрать его вещи. Возьмите небольшой сундук. – Она повернулась к аббату, который наблюдал за ними с мрачной сосредоточенностью. – Отец, не попросите ли вы двоих братьев-мирян отнести поклажу вниз?

– Конечно, – ответил тот и покинул комнату.

– Я и мои дочери останемся в святилище, – услышала Елизавета слова матери, когда они с Сесилией уходили. – Я знаю, мы не будем в безопасности, если покинем его. Могу молиться лишь о том, чтобы вера вашего высокопреосвященства в добрые намерения Глостера оправдалась.