Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

Рождество отмечали с большой пышностью. Было много пиров, пения и танцев. Ричард словно хотел показать всему миру, какой он великий и могущественный правитель. Елизавета и ее сестры с энтузиазмом включились в общее веселье, хотя они видели уныло сидящую на троне Анну и рядом с нею погруженного в тяжкие раздумья Ричарда. Через какое-то время Елизавета, кружившаяся в танце, поймала на себе его пристальный взгляд.

Во время церемонии вручения подарков в день Нового, 1485 года Ричард вручил Елизавете две прекрасно иллюстрированные книги. Одна была переводом на французский «Утешения философией» Боэция, а вторая – «Роман о Тристраме из Лионесса» сэра Томаса Мэлори, автора знаменитой «Смерти Артура», одного из самых любимых ею литературных произведений.

– Эти две книги я ценю более других, Бесси, – сказал Ричард, – и хочу, чтобы они были у вас. Берегите их, как берег я.

Елизавета была тронута подарком и тепло поблагодарила дядю. Еще сильнее она обрадовалась, когда утром праздника Двенадцатой ночи в покоях королевы появился паж с тяжелой, завернутой в дамаст посылкой для нее. Водрузив свою ношу на кровать, паж удалился, и Елизавета прочла приложенную к подарку записку:

Я буду рад, если Вы наденете это на сегодняшний вечерний пир. Ричард R.[20]

Сесилия вошла в комнату и стала наблюдать за тем, как ее старшая сестра разворачивает дамаст и вынимает из свертка великолепное платье пурпурного бархата с горностаевой оторочкой по широкому воротнику и манжетам.

– О! – воскликнула Елизавета. – Как изысканно!

Сесилия, разинув рот, благоговейно глядела на подарок.

Не сразу осознала Елизавета его значение.

– Вы знаете, Сис, что пурпур могут носить только королевские особы? Означает ли это, что Ричард считает меня законнорожденной?

– Как он может? Если он признает вас таковой, то тем самым выдаст себя как Узурпатора.

– Ну и что? Если я появлюсь сегодня в этом платье, люди будут изумляться.

– И пускай! Просто наслаждайтесь их восхищением. Вы будете выглядеть ослепительно. Хотелось бы и мне иметь такое платье.

– Вы можете взять мое серебристое, – предложила Елизавета.

Сесилия оказалась права. Елизавета в новом платье смотрелась прекрасно. На завышенной талии его поддерживал широкий белый атласный пояс, а шлейф грациозно развевался следом. У Елизаветы не было украшений, чтобы надеть на шею, и она оставила ее голой; эта простота шла ей. Свои длинные волосы цвета меди она носила распущенными, как и подобает девушке.

Когда Елизавета вошла в Вестминстер-Холл в сопровождении сестер, которые попарно шли позади нее, все повернули к ним голову. Она прокладывала себе путь мимо моря лиц – некоторые глядели на нее восхищенно, иные завистливо, кто-то просто таращил глаза – и держала голову высоко, как королева, каковой ей и следовало быть. Только начав подниматься по ступенькам на помост, где стоял главный стол, она взглянула на королеву Анну и поняла, что на той точно такое же платье. Это настолько потрясло Елизавету, что на мгновение она застыла как вкопанная, а потом присела в реверансе, чтобы скрыть смущение. Когда она наконец осмелилась поднять глаза, то увидела, что Анна милостиво улыбается ей, хотя в глазах ее стоит знакомая печаль. Рядом с королевой сидел и одобрительно улыбался Ричард, показывая Елизавете знаком, чтобы она заняла место рядом с ним. Там она сидела бы на отцовском пиру.

Неудивительно, что люди таращились на них! Сердце у Елизаветы колотилось. Никому не полагается носить платье как у королевы. Так не делают. Во времена отца она и сестры надевали наряды такого же цвета, как у матери, но проще по фасону и не такие роскошные. Зачем Ричард прислал ей такое же платье, какое подарил своей жене? Он наверняка продумал свои действия. Что на него нашло?

– Вы выглядите прелестно, – шепнул он ей на ухо.

Елизавета опустила взгляд на тарелку и пробормотала:

– Мне очень стыдно. У королевы такое же платье.

– Королева рада, потому что все видят, как высоко она ценит вас, Бесси.

Слышать это было лестно, но Елизавета понимала, что лорды и священники продолжают пристально ее разглядывать и тихо переговариваются. Она чувствовала себя выставленной напоказ и оскорбленной. Как будто она сама выбрала бы такое платье!

Вся ее радость от вечера померкла. Присоединиться к танцам означало снова показаться на глаза и привлечь к себе еще больше нежелательного внимания, поэтому Елизавета осталась за столом, хотя Сесилия и тянула ее за руку, пытаясь поднять на ноги. А когда бобовый король попросил всех поцеловать своего соседа, она повернулась спиной к Ричарду и позволила клюнуть себя в щеку герцогу Норфолку. Как только позволили приличия, Елизавета сказала, что у нее болит голова, и попросила разрешения удалиться.

– Мне очень жаль, – сказал Ричард, – завтра я пришлю справиться о вашем самочувствии.

– Желаю вам доброй ночи, – тепло попрощалась с нею Анна.