Елизавета Петровна. Императрица, не похожая на других

Пана побуждал «Конгрегацию по распространению веры», где ведущее положение занимали иезуиты, к тому, чтобы, всячески способствуя церковному расколу, переманить в свое лоно как можно больше православных^{608}. Великие католические державы — Австрия, а вслед за ней и Франция — поддерживали польскую католическую церковь и на свой манер тормозили проникновение в эту страну идей Просвещения. На «греков» и схизматиков оказывалось невероятное давление, только бы побудить их перейти в католичество. До начальственных должностей их не допускали. Многих попов вынудили примкнуть к униатам, их прихожанам волей-неволей пришлось последовать за ними. Культовые здания, пострадавшие от воды и огня (причем этот вред иногда наносился умышленно), лишь изредка могли рассчитывать на восстановление. Приходы, лишенные храмов, распускались. Православные крестные ходы сплошь и рядом подвергались нападениям студентов или офицеров, и тогда священнослужителей избивали, окатывали грязной водой, забрасывали экскрементами. Если жертвы собирались обратиться к властям с жалобой, им угрожали смертью. Попытка взывать о помощи к России приравнивалась к государственному преступлению^{609}.

В своем бреве (папском послании) от 25 апреля 1750 года Бенедикт XIV выражал польскому королю Августу III протест против «необоснованных» жалоб православных, чьи храмы были разграблены. Возвратить им объекты их культа значило бы, считал он, совершить несправедливость в отношении униатов! В других письмах, адресованных высшим польским сановникам и духовнику монарха, папа старался убедить их покончить в своей стране с православием и закрепить права униатской церкви. Поддерживая постоянные сношения с «Конгрегацией но распространению веры», папа вместе с тем проявлял крайнюю сдержанность в вопросе о латинизации униатов, ведь, сохраняя свои «греческие» обряды, они могут прельщать этим «московитов», облегчая для последних переход в католичество^{610}. Бреве от 18 сентября 1751 года по всей форме запрещает униатской церкви перенимать традиции Рима: ей надлежит, как и прежде, воплощать собой связь между двумя культурами. Рим лелеял мечту завоевать Россию в духовном плане, чтобы принять в свой круг и подчинить. Так и вышло, что к середине 1750-х годов в Польше остался всего один православный епископат — Могилевский^{611}. Видя в нем очаг заразы, Бенедикт XIV замыслил план его слияния с униатским епископатом в Полоцке, чтобы таким образом постепенно подготовить его к объединению с католической церковью, что положит конец расколу. Папа хотел помешать «волкам» рыскать вокруг его стада, вырвать эти погибшие души из пасти сатаны и привести в овчарню Господню^{612}.

Тем не менее жизнь униатов тоже не была легкой, особенно в Польше. Их епископы назначались по желанию короля и знати. Их пастыри, зачастую невежды и пьяницы, по воле местного начальства бывали подчас вынуждены оказывать услуги, несовместимые с их саном. Униатские жены и дети считались чем-то вроде рабов, с которых можно драть семь шкур^{613}. По окрестностям городов бродили иезуиты, выискивая юные таланты, которые они отправляли в свои школы и растили в римско-католических традициях. Следовательно, униаты лишались возможности когда-либо обзавестись собственной элитой, как управленческой, так и духовной.

Католический епископ города Львова отправил чрезвычайно едкое донесение в «Конгрегацию по распространению веры», в котором делался упор на социальные корни униатства, когда основное число прихожан составляли вольные либо крепостные крестьяне и мелкие ремесленники. Из-за больших расстояний, дурных дорог и притеснений, чинимых помещиками, пастырю было затруднительно печься о спасении душ этих бедняков. Прелат, в свою очередь, сетовал на религиозную политику семинарий на окраинах России: они, утверждал он, будто нарочно стараются готовить священнослужителей, способных оторвать тамошних обитателей от «греческого чина» (rito greco), то есть от истинного православия. В который уже раз Бенедикту XIV пришлось принимать меры против излишнего рвения некоторых ксёндзов, столь вредного для дела церкви.