Елизавета Тюдор

«Пожалуй, мы сможем поладить», — подумала Бэт.

«Принцесса не так уж и надменна, как мне рассказывали», — подумала Джейн, а вслух смело спросила:

— На каких инструментах ты умеешь играть?

Так они и начали общаться. Для Елизаветы младшая подруга была единственным человеком, с которым она забывала о Томасе. Обсуждать с ней свои любовные переживания принцесса не считала возможным, поэтому в основном они говорили о философии и литературе. Джейн для десяти лет была, наверное, чересчур взрослой и сдержанной, но она быстро поняла, что в общении с Бэт ей это даже помогает.

Проблемой непреодолимой оставался Сеймур. Он практически постоянно жил в доме Екатерины, и Бэт видела их вместе чуть не ежедневно. Её сердце ныло и болело не столько от любви, сколько от полной безысходности и неспособности предпринять что-либо. Барон продолжал кидать в её сторону страстные взгляды. Иногда, если никого не было вокруг, он нашёптывал ей на ухо слова любви, продолжая клясться в искренности своих чувств. Елизавету каждый раз при его прикосновениях пробирала дрожь, но она старалась сдерживать себя и всякий раз бежала от Сеймура прочь.

В своей комнате Бэт частенько плакала. Пролитые слёзы не помогали облегчить душу. Успокоение скорее приносили книги, беседы с Джейн или Екатериной и игра на лютне или верджинале[9]. Книги захватывали и заставляли думать больше о латыни или греческом, чем о Сеймуре. Джейн была младше, обсуждать с ней свои любовные муки было невозможно. Мачеха чувствовала, что Бэт мучат какие-то непонятные мысли, пыталась выведать у неё правду, но по понятным причинам Елизавета хранила стойкое молчание. Игра на музыкальных инструментах требовала, как и книги, сосредоточенности и внимания, что тоже ненадолго отвлекало.

Наступил декабрь. Заканчивался тяжёлый год, в течение которого она успела потерять отца, влюбиться без памяти и два раза переехать из одного дворца в другой. Постоянное соседство с бароном вымотало, и казалось, сердце будет болеть теперь всегда…

— Бэтси, нам надо поговорить, — Сеймур остановил её в просторном холле дворца. Вокруг не было ни души. — Приходи через час в Охотничью гостиную. Екатерина уехала в Виндзор. Мы останемся одни, нам никто не помешает.

Елизавета попятилась. Сердце бешено колотилось и было готово выпрыгнуть наружу, потому что сама его хозяйка унять этот немыслимый стук не могла. Она в отчаянии посмотрела по сторонам, но помощи было ждать неоткуда.

— Не сопротивляйся, пожалуйста, — вкрадчиво продолжал говорить барон, — мы же оба знаем, как любим друг друга. Зачем это скрывать и пытаться бежать?

— Ты обманул меня, — еле слышно произнесла Елизавета, — ты постоянно мне врал, что любишь, а на самом деле добивался руки Екатерины, — слёзы подступили к глазам, и она замолчала.

— Я не обманывал. Так вышло. Есть нечто сильнее наших чувств. Например, долг, — высокопарно промолвил Сеймур, — я не догадывался, что Екатерина была влюблена в меня ещё до того, как вышла замуж за твоего отца. Теперь она решила, что может добиться своего. Да, я мог ей отказать, — Томас посмотрел Елизавете прямо в глаза, — но такой шаг стоил бы мне дорого. Я женился ради короля.

— Ради Эдуарда? — Бэт непонимающе захлопала ресницами.

— Конечно! Разве ты не понимаешь, что мой брат имеет над королём слишком сильное влияние? И влияние это не совсем хорошее. Герцог Сомерсет возомнил себя всемогущим. В его руках власть над королём. И это неверно. Так не должно быть. А сейчас, когда я являюсь мужем вдовствующей королевы, я получил возможность говорить с Эдуардом, имея гораздо больше полномочий, чем раньше.

В конце коридора показались люди.

— Нам не следует продолжать разговор здесь. Как условлено, встретимся в гостиной. Я буду ждать тебя, Бэтси, — он коснулся губами её руки и пошёл прочь.

Она осталась стоять посреди холла. В горле стоял ком. Елизавета посмотрела на руку, и ей показалось, что она чётко видит на ней отпечаток губ Сеймура.

— Он врёт. Он всё врёт, — повторила она сама себе, но в глубине души понимала, что через час придёт в гостиную и ничего не сможет с этим поделать.

Слуги приближались, и Елизавета пошла в противоположную сторону. Она боялась, что на её лице написано слишком много, и не хотела, чтобы кто-то её в эту минуту видел.

В Охотничьей гостиной горел камин. Яркое пламя играло с дровами, покусывая поленья, пока от очередного не оставалось ни сучка. На стенах висели рога и шкуры убитых во время охоты животных. Рядом с камином стоял огромных размеров, неподъёмный стол, возле которого сидел на скамье Сеймур. Он велел накрыть стол к ужину здесь, и теперь на столе громоздились блюда с мясом, оладьями и хлебом. Отдельно стояли кувшины с вином и пивом. Двое не смогли бы съесть всего того, что приготовили повара и за неделю. Елизавета ела немного, и Сеймуру об этом было прекрасно известно. Тем не менее по-другому накрыть стол к приходу принцессы было бы сродни явному неуважению, выказываемому в её адрес.