Елизавета. Золотой век Англии

В четверг 6 февраля 1595 года Рэли отплыл из Плимута в направлении Канарских островов. Вместе с ним на пяти кораблях отправилось 200 моряков и 150 солдат, в числе последних и сын сэра Хемфри Гилберта Джон. Полтора месяца спустя экспедиция прибыла на Тринидад. Ночью Рэли организовал нападение на спящий испанский гарнизон и захватил самого Беррио. Со своим знатным пленником он обращался очень хорошо: устраивал званые обеды с его участием, угощал вином, был сама любезность и наконец вытянул из испанца бесценные сведения, которые, как он считал, помогут ему преуспеть в том, чего до него никому не удавалось[795].

Отобрав сотню самых крепких членов команды, Рэли повел отряд на гребных лодках-скорлупках по мелководным песчаным каналам дельты вверх по кишащему крокодилами Ориноко. Искателям противостояли проливные дожди, сильные встречные течения, палящее солнце. В ходе экспедиции их не раз поджидала опасность, мучили змеи и насекомые; запасы продовольствия и питьевой воды быстро подходили к концу. Члены экспедиции тем не менее продвигались вперед, подбадривая себя тем, что скоро каждый станет богат как Крез. Им удалось пробраться вглубь материка на 402 километра. Но хотя неподалеку от реки Карони, притока Ориноко, Рэли и обнаружил в отступе скалы то, что ему показалось золотоносным сырьем, у него не оказалось необходимых инструментов для его разработки. Только по возвращении обнаружилось, что все те камни, которые Рэли и его товарищи собрали в ходе экспедиции, к большому их разочарованию, никакой ценности не представляют[796].

Пока Рэли находился вдали от родных берегов, Елизавета и думать про него забыла. Сам же он вспоминал о ней постоянно. Прибыв на Тринидад, мореплаватель показывает ее портрет вождям местных племен и превозносит правительницу в своих рассказах. Удивительная встреча ждала его примерно в пяти километрах к востоку от слияния Карони и Ориноко, на правом берегу последней. Там в наскоро разбитой палатке предводителю англичан через переводчика удалось побеседовать с вождем народности оренокепони Топиавари. Ему Рэли сообщил, весьма приукрасив действительность, что англичан в эти края отправила ни много ни мало королева-дева, которая желала бы защитить местных туземцев от жестокостей, творимых испанцами[797].

Но, несмотря на свое мужество и удаль, в Плимут Рэли возвращается в сентябре несолоно хлебавши. Дома его с радостью ждала одна Бесс[798]. Шерборн, поместье, которое он так долго старался приобрести, он называл теперь «сия безрадостная обитель». Отсюда посылает он письмо за письмом Роберту Сесилу, убеждая его выступить спонсором еще одной экспедиции в Южную Америку, благодаря которой их убытки станет возможным вернуть[799]. Получает Сесил и весьма пространный отчет, который Рэли составил либо на обратном пути в Англию, либо вскоре после прибытия в Плимут. Это настоящий приключенческий роман, держащий читателя в напряжении смесью фактов и вымысла, превосходящий все написанное мастерами последующих эпох вроде Киплинга и Хаггарда. На следующий год текст выйдет из печати, аккуратно отредактированный под надзором Сесила. Называться эта книга будет «Открытие обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи», представляя собой, по сути, призыв ко всем и каждому принять в следующей экспедиции финансовое участие[800].

Выступая с патриотическим призывом, предназначенным для елизаветинских ушей, Рэли убеждает Сесила, что либо война с Испанией будет вестись за счет самой этой католической державы, либо Филипп окажется непобедим, а дело протестантизма в Европе потерпит крах. «Зачем воевать, растрачивая государственные деньги?» — страстно восклицает он[801].

Елизавета, однако, оставалась глуха. Возродиться, будто фениксу из пепла, Рэли позволят лишь неожиданно пришедшие и вызвавшие ужас Елизаветы вести о том, что уже почти снаряжена очередная Армада, а испанцы штурмуют Кале. Вот тогда, подобно хамелеону, в которого Рэли к этому моменту превратился, он сумеет явить себя Елизавете в новом образе и вернуться в эльдорадо ее благосклонности.

13 Заговор против королевы

В четверг 28 февраля 1594 года с рассвета и до четырех часов дня в лондонской ратуше происходило событие, о котором по всей стране говорили потом еще целый месяц. Судили Родриго Лопеса, в течение двенадцати лет состоявшего личным лекарем при Елизавете. Была собрана специальная комиссия из пятнадцати человек: португальцу вменялось в вину участие в заговоре с целью отравить королеву. За столь ужасное преступление ему обещали заплатить 50 000 крон и золотых эскудо (около 18 млн фунтов в пересчете на современные деньги)[802]. После того как было зачитано длинное обвинение, у Лопеса спросили, признает ли он себя виновным, на что он ответил отрицательно. После этого к присяге привели двенадцать присяжных (исключительно жителей Лондона), и государственные обвинители начали излагать обстоятельства дела.