Елизавета. Золотой век Англии

Предвидя скорый конец и желая облегчить совесть и стать свободным от Вашей крови, которая в противном случае воззовет к отмщению, я клянусь своим спасением в том, что никогда не вел с Вами никаких дел с Испанией[1624].

После этого Кок представил суду письменные показания, данные Кобэмом под присягой[1625]. По мнению присяжных, они подтверждали первоначальные обвинения. Рэли и Кобэм были признаны виновными и приговорены к смерти, но Яков пощадил их, в случае с Кобэмом сдобрив, однако, свое милосердие долей садизма. Король сообщил ему о помиловании в тот момент, когда осужденный уже стоял перед палачом.

Кобэм вышел из Тауэра спустя четырнадцать лет и умер от удара через год после освобождения. Рэли же провел в тюрьме тринадцать лет. В заключении он писал, занимался историей и географией, проводил научные эксперименты и даже обучал наследника престола, юного принца Генри, основам навигации и судостроения[1626]. Наконец, в 1616 году его отпустили на свободу, с тем чтобы он возглавил вторую экспедицию в Ориноко, отправившуюся на поиски Эльдорадо и легендарных золотых приисков[1627]. Склонный к транжирству Яков отчаянно надеялся на то, что новая авантюра Рэли спасет казну короны от финансового краха. Но, когда мореплаватель вернулся на родину с пустыми руками, попутно разорив поселения испанских колонистов и поставив таким образом под удар происпанскую политику Якова, смертный приговор был приведен в исполнение.

Закончив свои «Анналы» в 1617 году, Уильям Кэмден опустил некролог Елизаветы. Он лишь бегло отметил, что в последние годы правления придворные «неблагодарно покинули ее», предпочитая «выслуживаться» перед новым королем: «они возлюбили его, словно восходящее солнце, и забыли ее, как погасшее светило»[1628]. Более прямолинейный оратор Годфри Гудмен писал, что «люди были положительно измучены правлением старухи». Однако «спустя несколько лет, когда мы на своем опыте узнали, что такое шотландское правительство, то… из презрения и ненависти к нему почитание королевы возродилось. Тогда ее память была много прославлена»[1629].

К середине царствования Якова пол Елизаветы, вызывавший в свое время столько дискуссий, постепенно утратил значение. Учитывая, как часто ее окружение воспринимало женщину на троне как «недокороля», Елизавета была вынуждена с годами выработать способы защиты своей уязвимости. Хорошо известны слова, которые в 1620-е годы посвятил Елизавете сэр Роберт Нонтон, работавший шпионом Эссекса в Голландии и Франции, прежде чем перейти на сторону Сесила: «Важнейшим принципом ее царствования было то, что она управляла большим количеством фракций и партий, которые сама же и создавала, поддерживая или ослабляя их согласно велениям собственного разума»[1630]. Биографы Елизаветы упорно цитируют эту фразу как одну из самых проницательных характеристик ее стиля правления. Однако она в корне неверна, так как ошибочно отождествляет политическую стратегию последних десяти лет царствования Якова с политикой Елизаветы.

Ее методы правления были иными. Иногда Елизавета специально дистанцировалась от собственных решений, перекладывая вину на других. Что наиболее поразительно, она сняла с себя всякую ответственность за казнь Марии Стюарт, не оставив при этом камня на камне от карьеры и репутации Уильяма Дэвисона. Затем ее невразумительное вмешательство в первый суд Эссекса после его дерзкого возвращения из Ирландии. Памятно замечание Сесила об одном из подобных маневров: «Это значит, что королева желает, чтобы ее министры сделали то, чего она не может открыто сделать сама».

Членам Тайного совета не всегда удавалось прийти к единому мнению, и королева умела пользоваться их разногласиями, чтобы снизить риски и потянуть время, особенно если обсуждение касалось какого-либо дела, которое ей не нравилось. В прощальном напутствии к парламенту во время одного из заседаний в 1601 году Елизавета представляет эту склонность в качестве своей сильной стороны, говоря, что всегда заставляла своих советников взвешивать все «за» и «против», «как должны делать все правители, дабы определить, где истина»[1631]. Когда трения при дворе бывали вызваны личными распрями, Елизавета манипулировала участниками конфликта по принципу «разделяй и властвуй», что помогало ей управляться с Рэли и Эссексом. Она также умела играть на страхах придворных, которые боялись потерять «синицу в руках», не зная, какой станет их жизнь без королевы. Этот способ был особенно эффективен в обращении с Бёрли, который знал, что Яков ненавидит его как палача своей матери.