Эльксарим. Дети-киборги 2

– Солетт, приказ Лихтенберга, запустить детонатор! – чётко повторил лейтенант, всё ещё держа рацию, через которую только что получил это распоряжение.

Эльксарим не шевельнулся.

– Солетт, ты оглох?!

Офицер снова связался со штабом, где второй лейтенант уже выходил из себя.

– Что у вас происходит? У нас данные утекут сейчас, и придётся внепланово устранять человечка!

– Не знаю, почему он не слушается! Может, подполковник лично ему повторит? – донеслось из динамика.

Брови Лихтенберга сдвинулись к переносице, а рука непроизвольно коснулась губ, пока глаза наблюдали за неподвижной, словно изваяние, фигурой органокиборга на экране.

– Взрывайте уже чёртовы бомбы! – кипятился лейтенант у него под боком.

– Постойте, здесь что-то не так…

Этой фразы, которую Юнг пробормотал себе под нос, задумавшись, никто не услышал.

Лейтенант пытался кричать на Солетта: это не возымело эффекта. Терпение его сдало.

– Зачем вообще надо было использовать этого истукана, я сейчас сам замкну там, что нужно!

Он кинулся было к прибору – но тут же оказался грубо отброшен на землю. Челюсть его отвисла, а глаза полезли на лоб от такой наглости со стороны безвольного раба, каковым он, несомненно, его считал. Солетт даже не взглянул на офицера. Однако позволить тому запустить детонатор он, похоже, не собирался.

– Ах ты, железяка безмозглая! Ты что о себе возомнил?!

Лейтенант подскочил и принялся лупить эльксарима, пинать его, сидящего в той же позе, ногой по голове, по плечу, стараясь зарядить каблуком ботинка куда побольнее.

– Мы из-за тебя миссию провалим, придурок! Взрывай, собака! Взрывай, тебе сказано! Получи!

Кровь потекла по лицу киборга, но он всё сидел в той же позе, направив взгляд вдаль, и только прижмурил один глаз, с той стороны, с которой его избивали. А тем временем подполковник Лихтенберг вскочил со своего места в штабе, уставившись на видеоизображение. Лицо его искривилось оскалом ярости.

– Отставить бить эльксарима! – закричал он в микрофон. – Повторяю: отставить бить эльксарима!

Но распалённый моментом лейтенант его, похоже, не слышал.

– У него барьер, он не может… Ты что с ним делаешь, падла?!

Юнг вдруг сорвался с места, распахнул дверь и выбежал на улицу.

– Подполковник, вы куда?!

В очередной раз задрав ногу для пинка, распалённый гневом солдат не заметил приближения опасности. Что-то грубо ухватило его за загривок и швырнуло наземь. Только тогда он увидел фигуру подполковника, возвышавшуюся над ним со звериным оскалом на лице. Солдат рефлекторно закрылся руками и съёжился. Последовал удар.

– Не смей трогать Солетта! Понял?! Не смей, ты, пустоголовый идиот! – кричал Лихтенберг, осыпав подчинённого пинками, а затем наступил ногой ему на голову. – Или ты не видишь, что у него барьер срабатывает, он не может выполнить приказ!

– Я не знал, я не понял, – отплёвывался тот, уткнувшись в землю лицом. – Господин подполковник, пожалуйста! Ну, я же не знал! Я… я больше не буду!

Лихтенберг убрал свою ногу. Расширившиеся глаза лейтенанта, направленные на него, отражали животный страх, конечности его тряслись.

– Безграмотный кретин! Чему вас только учат! Где Бакки? Ты видел, как он вышел из здания?

– Не… нет.

– Конечно, не видел, потому что он ещё там. Никогда. Понял? Никогда не смей бить эльксаримов! – процедил Лихтенберг сквозь зубы.

– Ни… никогда. Я понял.

В этот момент оба рефлекторно пригнулись, схватившись за уши, потому что прозвучал оглушительный взрыв. Верхние этажи здания обвалились, за выбитыми окнами нижних плясали языки пламени. Окрестные дороги и площадь оказались погребены под обломками. Затухшие отзвуки обрушения сменились сигнальной сиреной потревоженных машин. Эльксарим-подрывник обернулся на разрушение и кинул на разбитую мостовую большую медную медаль. Символ Андрии.

Сотрудник с флешкой не добрался до своей машины. Утечка информации была успешно ликвидирована.

21. Добровольный заложник

Джейн подала Милисенте руку, и девочка выбралась из машины, опираясь на костыль. Наконец-то она могла снова вдохнуть полной грудью этот воздух, насыщенный неповторимым ароматом гаттарийского океана. Больница, где ей пришлось провести последние два месяца, тоже располагалась недалеко от побережья – но за пределами полуострова. И океан там был совсем не тот на запах. Этот особый, манящий и возбуждающий оттенок… возможно было ощутить только здесь. К нему примешивался такой знакомый аромат цветов. Точно! Пока она лежала в больнице, зацвели мамины розы.

– Как же я соскучилась!

Милисента зажмурила глаза от удовольствия.