Элла покинула здание!

Рейяну пришлось со стоном повернуться и сесть. Лучше собраться с силами и запереться от сестры в своей спальне, чем терпеть ее возгласы, рискуя сорваться и незаслуженно обругать.

— Да ты пьян! — с обидой обвинительно воскликнула Леська. — Хмарь!

Марьян стиснул зубы и открыл один глаз. Сестра стояла посреди гостиной, уперев руки в боки. Очки сползли на кончик носа. Волосы торчали во все стороны. На подбородке след синего мела.

— А тебе положено спать, — хрипло заявил следователь, надеясь, что он не ошибся с определением времени суток.

— Еще не так и поздно, — фыркнула сестра.

Марьян хмуро глянул на каминные часы, убеждаясь в правоте Леси, а после медленно потер лоб.

Стоп! Что он помнит последнее?

Воспоминания обрывались на том моменте, когда следователь вышел из дома, где было совершено убийство. Дальше клубился плотный туман, в котором то и дело мелькало лицо секретарши.

Стоило о ней подумать, как голова разболелась сильнее, начало клонить в сон, а во рту мгновенно стало противно от горькой, вязкой слюны.

— Хмарь! — позвала сестра и дернула брата за руку.

— Леська, цыц, — глухо велел рейян. — Не нуди. У тебя все хорошо?

— Ну да, — промямлила сестра, поправила очки и залилась краской по самые брови.

— Тогда все может подождать до утра, — решил Марьян и встал, покачиваясь из стороны в сторону, — особенно твои попытки меня отчитать.

Сестра издала обиженное восклицание, но доставать перестала. Шатаясь и пытаясь на ходу вытряхнуть себя из пиджака, Марьян направился к лестнице на второй этаж. Едва не споткнулся об Тумана, взиравшего на хозяина с укоризной, и сдавленно выругался, когда не вписался в дверной проем.

В холле стало ясно, что борьба с пиджаком может обернуться позорным падением, так что по лестнице Марьян поднимался в нем, а уже в спальне с наслаждением содрал всю одежду и упал поперек кровати.

— Зря он так, — вздохнула Леся и глянула на Тумана. — Да?

Чудище, мало похожее на собаку, глухо и раскатисто гавкнуло в знак согласия и удалилось под лестницу на свою лежанку.

Уж не знаю, на что рассчитывал пожилой рейян, но нервничать и пугаться раньше времени я не собиралась, а потому расслабленно наблюдала за тем, как ему подали бокал белого вина с юго-востока, где этот благородный напиток выдерживают квеври, в огромных сосудах, не отделяя гребни, кожицу и косточки, отчего вино приобретает насыщенные желтые, оранжевые и янтарные оттенки. В свете камина разглядывать вино в бокале было особенно приятно и весьма увлекательно. Где-то за моей спиной переминались бульдоги, нарушая тишину в комнате. Я бы, наверное, даже задремала, пригревшись в тепле, если бы старик не прекратил свои попытки вывести меня из равновесия и не заговорил:

— Этим утром мои парни сообщили мне одну неприятную новость.

Я чуть выпрямилась, готовая вести беседу.

— Они сказали, что кое-кто вмешивается в мои дела, — медленно, никуда не торопясь, произнес мужчина, не глядя на меня, и подвинул к себе стопку писем и перочинный нож с вычурной золотой рукояткой. — Оставим то, что на меня работают идиоты. Это оскорбляет меня, но теперь я это знаю.

Наверное, мне полагалось убояться и упасть на колени, моля о прощении, но разве я развлеку этого важного человека второсортной драмой, которую он много раз видел?

— В любом деле нужны люди с головой, которые не будут заниматься самодеятельностью, — поцокал языком старик, неторопливо вскрывая одно из писем.

Как будто я не знаю! Вот открыл мне истину!

Несмотря на возникшее раздражение, я заставила себя не подавать виду и продолжала невозмутимо наблюдать за действиями рейяна, а он вытащил из конверта послание и наклонил его так, чтобы прочесть его при свете камина. Повисла пауза.

«Есть хочу, — простонала я про себя. — Если он сейчас же не перейдет к делу… Нет, стоп. Ждем. Не надо его радовать».

— А они занялись самодеятельностью, — через минуту сказал мужчина, — решив ввязаться в спор с тобой. Девчонкой.

Фу таким быть! Пожилой человек, а пользуется дешевыми приемами и фамильярничает.

— Этим они оскорбили меня, — пояснил старик, с шелестом вскрывая следующий конверт.

«В вашем возрасте пора уже научиться прощать молодежи их неудачные решения, — со злорадством мысленно сообщила я рейяну. — Возраст, сердечко. Зачем вам такие переживания?»

— Но это мои люди и я несу за них ответственность, — прочитав еще одно письмо, объяснил мне король теневой столицы. — Так что нам теперь делать, девочка из магического управления? Или думаешь, что твоя контора… — Он медленно повертел пальцем в воздухе. — Думаешь, тебя защитят?

Я прищурилась, наблюдая за рейяном.

— Тебя никто не защитит, — без улыбки сказал он мне и взялся за следующее письмо.