Эллинистическая цивилизация

Стремление к грандиозному и монументальному отразилось также в жертвенниках. Одни разрослись в ширину, как, например, колоссальный жертвенник, возведенный Гиероном II в Сиракузах, в котором размещался олимпийский стадион (192 м в длину) и остатки которого видны до сих пор. Это был огромный, сложенный из камня алтарь, вдоль которого к западу шел помост такой же длины, где располагались жрецы. Другие жертвенники получают роскошное архитектурное обрамление: их располагают на высокой платформе, куда ведет монументальная лестница, и окружают их колоннадами и стенами. Таковы алтари Артемиды в Магнесии на Меандре и Асклепия на Косе и особенно знаменитый алтарь Зевса в Пергаме, чей постамент был украшен горильефным фризом на тему гигантомахии — шедевром экспрессивной скульптуры и триумфом эллинистического барокко, а по самой стене, окружавшей алтарь, шел другой фриз, более сдержанный, в котором разворачивались эпизоды мифа о Телефе, сыне Геракла и почитавшемся в долине Каика герое.

Таким образом, скульптура и архитектура тесно взаимодействовали, чтобы прославить богов в обилии декора, которому яркие краски, сегодня исчезнувшие, совместно с резным орнаментом и рельефом придавали и большую четкость, и большую выразительность. Было верно замечено, что длинные ионийские фризы на одну тему, например фриз на сюжет амазономахии на храме Артемиды Левкофриены в Магнесии на Меандре, играли, по сути, декоративную роль, так же как и обильный витиеватый орнамент. Поэтому неудивительно, что в декоративных мотивах, оживлявших архитектуру Дидимейона, внезапно возникают человеческие элементы, например головы богов, или животные, например грифоны. Лики горгоны, головы быков (букраний), театральные маски, фиалы, розетки появляются на фризах и часто служат опорой для гирлянд. В скором времени начинают встречаться путти, маленькие шаловливые амурчики, играющие ту же роль, и эта тема будет использоваться для саркофагов: ее можно увидеть уже на рельефах Мавзолея в Сан-Реми (Прованс), сделанном в эпоху Августа и в чисто эллинистических традициях. Орнамент из варварских доспехов, вдохновленный трофеями, выставленными щедрыми атталидами после их побед над галатами, служили украшением баллюстрад или фризов, как, например, на пропилеях святилища Афины в Пергаме: впоследствии римляне их широко использовали. Лепнина на стенах отличалась богатым рельефом и была раскрашена: плетеные завитки, переплетающиеся лавровые листья, всевозможные ветвевидные орнаменты, разнообразные пальметты [51] стали добавляться к традиционному ионическому киматию и сердцам с копьями. Воображению дается широкий простор: в вестибюле Дидимейона цоколи двенадцати ионийских колонн очень сильно различаются по своему типу, иногда очень далекому от канона: у некоторых двадцатиугольный элемент с резной панелью занимает место под торусом с переплетенными листьями, все панели украшены разными мотивами. Так же ионийские капители делаются сложнее и богаче, и распространяется использование коринфской капители, так что она страновится традиционной в эпоху императорского Рима. Все это развивается в направлении большей пышности, которая должна была отвечать духу эпохи, обнаружившей страсть к роскоши и уже не желавшей удовлетворяться сдержанностью классических зданий.

Народные площади и святилища пополнялись дарами: одни приносились полисами или царями, другие, все более многочисленные, далались частными лицами. Мы уже видели на примере статуи Мего в Мессене, что это были за монументы, воздвигаемые из родственной любви или почитания и связанные с традиционными вотивными приношениями. Для этих даров появились новые архитектурные элементы: статуи устанавливались на спинке скамей для публики или в экседрах, которые делались прямоугольными (с двумя боковыми выступами) или полукруглыми и на которые садились прохожие; их поднимали за и над статуями на постаменте, который держали две колонны, или наверху высокого четырехугольного столба. Эти два последних решения были использованы в Дельфах, особенно перегруженном архитектурными элементами святилище. Римские триумфальные арки, которые делались на огромных цоколях для скульптурных групп, расположенных поперек прохода, над сводчатым входом, в значительной степени переняли этот эллинистический опыт.