Элмер Гентри

Элмер понял, например, что на главного инспектора зенитского округа Фреда Ора можно не обращать особого внимания, так как это человек робкий и молчаливый. Правда, он бесподобен во время молитвы и, по-видимому, ведет до отвращения непорочный образ жизни, но не имеет никакого понятия о том, как надо увеличивать сумму церковных сборов.

Серьезных конкурентов, с которыми приходилось считаться, среди методистских проповедников было четыре.

Во-первых, Честер Браун, священник новой и ультраготической церкви Эсбери-Черч, строгий блюститель обрядов, по слухам, не лучше любого сторонника епископальной церкви. Носит наглухо застегнутый пасторский жилет; заставляет хористов носить специальные одеяния и пользуется католической обрядовой книгой; по слухам, как-то раз допустил на богослужении зажженные свечи вокруг алтаря. До ужаса (с точки зрения Элмера Гентри) сведущ в литературе и эффектен на кафедре. Говорят, что обладает литературным талантом, печатается не только в «Адвокате», но и в «Христианском Веке» и «Нью-рипаблик»[173]. Его эссе довольно изысканны по стилю, вполне правоверны, но откровенно критикуют церковь за леность, жадность и недальновидность. Бывший профессор английской литературы и церковной истории в Лаккокском колледже; читает о книгах такие проповеди, о каких Элмер, со своими исчерпывающими познаниями из области творчества Лонгфелло и Джорджа Элиота[174], не мог даже мечтать.

Во-вторых, доктор Отто Хикенлупер, Центральная церковь. Еще более неприятный соперник. Из всех церквей штата его церковь ведет самую активную воспитательную и общественную работу. У него есть не только курсы ручного труда и гимнастические кружки, но и устраивались религиозные спектакли, студия живописи (без обнаженной натуры), курсы французского языка, курсы разрисовки материй способом «батик», кружок половой гигиены, бухгалтерии, литературное объединение. Клубы железнодорожников, стенографисток, рассыльных. А после церковных ужинов молодежи разрешалось оставаться посидеть в нишах, игриво именуемых газетчиками «укромными уголками».

Д-р Хикенлупер — горячий сторонник общественной деятельности. Он очень дружески настроен к Американской Федерации Труда, Индустриальным Рабочим Мира[175], социалистам, коммунистам и Лиге беспартийных[176], чего нельзя сказать об отношении этих организаций между собой. По воскресным вечерам читает лекции о Безумии Войн, о Минимальной Заработной Плате и пользе стерилизованного молока. Раз в месяц проводит открытые митинги, на которые приглашаются самые опасные ораторы-радикалы, и им позволяется говорить решительно все, при условии, чтобы они не употребляли бранных слов, не затрагивали вопроса о прелюбодеяниях и не подвергали сомнению духовного водительства Христа.

Третий — доктор Малон Поттс, Первая методистская церковь. На первый взгляд показался Элмеру менее опасным соперником. Тучен, напыщен, тяжеловесно и шумливо благочестив. Позер. «А, мой дорогой брат! — гремел он, — как мы чувствуем себя сегодня, мой милый доктор, как поживает ваша прелестная женушка?» Увы! У доктора Поттса более многочисленная паства, чем у любого другого священника любого религиозного толка. Он такой респектабельный, такой благонадежный. На такого можно положиться. А как красиво говорит! Тут тебе и горы, и закаты, и сожжение мучеников, и прием, который оказывают названным мученикам. Отлично говорит — может потягаться с любым проповедником в городе. Зато никогда не сомневается сам и не позволяет сомневаться другим, что, регулярно посещая методистскую церковь и не забывая о раскаянии, спасении души, крещении, причастии и щедрых пожертвованиях на церковные дела, каждый может почти наверняка застраховать себя от рака, туберкулеза, грехопадения и обеспечить себе верное место в раю.

Этим трем Элмер завидовал, уважая их; четвертому завидовал с лютой ненавистью.

Четвертым был Филипп Мак-Гарри, Арборская методистская церковь.

Доктор философии, преподаватель экономики и философии Чикагского университета, Филипп Мак-Гарри — только все, кто его любил, как миряне, так и собратья-священники, называли его «Фил» — в свои тридцать пять лет был известен всей методистской церкви Америки как enfant terrible. Все дочерние издания «Защитника» по всей стране восхищались им и кудахтали, словно нежные и встревоженные наседки, по поводу его частых выходок. Его обвиняли во всякой и всяческой ереси. Он никогда не пытался ничего отрицать и, как было известно, бесспорно признавал один-единственный догмат — духовное водительство Иисуса, о божественном происхождении которого высказывался довольно-таки неопределенно.

Это был коренастый, улыбчивый мужчина, страстный любитель бокса, неспособный даже на похоронах со вздохом прошептать: «Увы, сестра!..»