Элнет

— Дядя Сакар, неужели и вправду это ты? — проговорил аркамбальский, — Я видел тебя, когда был маленьким, поэтому и не очень-то помню…

— Кто твой отец? — перебил его Сакар.

— Яшай Никифоров.

— Япуш! — радостно воскликнул Сакар. — А как твой отец с матерью? Живы? Как Чачи?..

Теперь Япуш поверил, что перед ним действительно Сакар, и разговор пошел иной — откровенный и душевный.

«Так вот как Чужганы расправились с Сакаром!» — удивлялись Япуш и Иван.

Япуш рассказал ему о Чачи. Рассказал, как кончил свою жизнь Макар Чужган.

Сакар опустил голову и долго сидел, задумавшись.

С одной стороны он был доволен, что Григорий Петрович отомстил Макару. Будь он сам на его месте, он бы тоже поступил точно так. А с другой стороны, когда узнаешь, что твоя любимая вышла замуж за другого, не очень-то бывает радостно на сердце. Раньше такой поступок Чачи просто разозлил бы Сакара. Но теперь, после всего, что ему пришлось пережить, и вытерпеть, он научился смирять свои чувства и хорошо думать, прежде чем давать волю гневу.

«Ведь тогда никто, кроме Григория Петровича, не смог бы спасти Чачи от Чужганов, — думал он. — А Григорий Петрович себя не пожалел, чтобы спасти ее».

Складки на лбу Сакара разгладились, и он уже доброжелательно и спокойно спросил:

— А сейчас Чачи с Григорием Петровичем хорошо живут?

— Когда были в Аркамбале, хорошо жили. А потом в Казань уехали, не знаю, там они сейчас или нег. Я в июне записался в. марийскую роту добровольцем, а когда нас разбили на Казанке, мы с Иваном у одного рабочего в Ягодной слободе трое суток прятались, йогом он нас переправил за Волгу и вывел к красным.

— А старик Чужган жив? — спросил Сакар.

— Жив, он еще крепкий, — ответил Иван.

В это время, перекрывая шум, послышался громкий голос:

— Восьмой эшелон, по места-ам!

Сакар встал, торопливо пожал руки Ивану и Япушу.

— До свиданья! Может, еще увидимся…

— До свиданья, дядя Сакар. Увидимся обязательно, завтра и мы выступаем на позиции.

Три раза ударил станционный колокол, загудел паровоз, дернулись вагоны…

В Казань Григорий Петрович приехал, думая поступить учиться в университет, а работать в марийском комиссариате. Чачи тоже собиралась учиться. Захват Казани чехословаками нарушил все их планы. Григорию Петровичу и Чачи пришлось уходить из города.

Из Казани их вывез знакомый мариец в коробе из-под угля, который он привозил на базар. На мосту через Казанку телегу остановил часовой. Он долго и с недоверием рассматривал студенческий билет Григория Петровича. Но студенческий билет был старого образца, на нем красовался широко раскинувший крылья двуглавый орел, этот орел и убедил часового. А Чачи мужик выдал за свою дочь.

На пути Григорий Петрович с Чачи заехали в Ертыш к знакомому татарину Абдрахману. Абдрахман отсоветовал им возвращаться в Аркамбал:

— Ты, Григорий, в Аркамбал не ходи. Там Панкрат с сыном совсем прикончили Советы. Егора и Каври арестовали и в Казань отправили.

Григорий Петрович и Чачи поехали в его родную деревню. Но Чужганы откуда-то пронюхали, где находится Григорий Петрович, и стали подстрекать народ убить его, говоря, что Советам теперь пришел конец. Поэтому отец отвез Григория Петровича и Чачи к своей сестре в Лапкасолу, глухую деревню, стоявшую посреди маршанских Лесов.

Тетка встретила племянника приветливо:

— Наша деревня на отшибе, — сказала она, — в укромном месте. Сюда никто не придет. А ежели будет опасность, то мой старик знает в лесу такие места, что туда никто не отыщет дорогу.

Но Григорий Петрович прожил у тетки всего три дня. Здесь было тихо и пустынно, только птицы пели в лесу. Никакие вести о том, что происходило вокруг, сюда не доходили. И эта неизвестность очень тревожила его. Подумав, он решил ехать в Аркамбал.

Григорий Петрович и Чачи пришли в Аркамбал поздно ночью и спрятались у Яшая. Яшай сказал им, что многие недовольны переменой, власти, и Григорий Петрович понял, что можно будет поднять народ против белых. Он велел Яшаю собрать бедняков и бывших — солдат, которым можно доверять, вечером в своей бане.

На следующий день почтальон из Царевококшайска рассказал, что на город идут красные отряды, что белые готовятся к бою, но вряд ли им удастся победить красных, у которых, как говорят, есть даже пушки.

Теперь Григорий Петрович начал действовать смелее.

Через три дня в Аркамбале народ поднялся против белых, и Панкрату Ивановичу вновь пришлось бежать. На этот раз уже навсегда.

Белые заминировали мост через Волгу, поэтому красный бронепоезд застрял на станций Свияжск. Заминированный мост охранялся пулеметом.

Сакар лежит на берегу, спрятавшись за бугорок. Над его головой свистят пули. Вокруг рвутся снаряды.

— Ура-а-а! — послышалось слева.

Цепь поднялась. Красноармейцы бегут к мосту. От моста застрочил пулемет. Упали скошенные Пулями. Цепь поредела. «Ура» смолкло. Послышались стоны раненых.

На плечо Сакара легла широкая ладонь. Он обернулся, к нему подполз сероглазый командир. Кивнув в сторону моста, командир сказал:

— Ты говорил, что белке в глаз попадал. Гляди-ка, «максим» стоит почти открыто. Попробуй.