Элохим

– Черт, я даже не подумал. Как не вовремя он умер. Столько еще тут дел. Еще в Цезарее надо закончить амфитеатр. Агриппа собрался приехать летом. А может быть и сам цезарь приедет. Что теперь делать? А!?

Порт в Цезарее был почти завершен. Был построен целый город, спускающийся амфитеатром к морскому берегу и огражденный, как подковой, зубчатой стеной с десятью башнями. Самую высокую из них царь назвал Друзусом в честь пасынка цезаря. Под городом была проведена сообщающая между собой канализационная сеть. Теперь оставалось только закончить амфитеатр, венец всего строительства или, как говорил царь, «амфитеатр в амфитеатре», с которого будет открываться изумительная панорама гавани.

– Родо, похороны уже состоялись. Завтра третий день. Теперь нет большой разницы, когда выразить свое соболезнование – на третий, седьмой или тридцатый день.

– Ты прав, Сарамалла. Закончим дела тут. Вернемся, как было намечено.

Однако с каждым днем гонцы Ферораса доставляли царю все более и более тревожные вести из Иерусалима. Сначала он узнал, что по городу идут слухи об отравлении рабби Иссаххара царем. Потом ему стало известно, что люди собираются небольшими группами на улицах. В городе еще спокойно, но напряжение витает в воздухе. Наконец, на седьмой день прискакал сам Ахиабус.

– Ваше Величество, бене Бабы вернулись в город. Явно зреет заговор.

– Заговор!!! – завопил царь. – Я им покажу заговор! Неблагодарные твари!

– В городе произошло несколько убийств, – сообщил Ахиабус. – Убили моих доносчиков из числа иудеев. Убили сами же иудеи. Средь бела дня. И все они убиты одним и тем же способом – острым, кривым, как малюсенький серп, кинжалом.

– Сикой? – спросил Сарамалла.

– Да, сикой, – подтвердил Ахиабус.

– Родо, это чисто иудейская находка, – сказал Сарамалла. – Сику легко спрятать в ладони или в рукаве. Убийца подходит к жертве сзади в людном месте, одной рукой закрывает ему рот, а другой вонзает сику в шею или прямо в сердце под лопату. А потом сам растворяется в толпе. Быстро, бесшумно и чисто. Убийство по-иудейски.

– Трусы поганые! – прошипел царь. – Даже и убить не могут по-мужски.

– Но пока тихо, Ваше Величество, – доложил Ахиабус. – Все ждут конца поминок. Правда, уже на завтра намечена тайная встреча в доме Шаммая.

– Тайная встреча! Почему ты еще не поймал этих сынов Бабы? А!?

– Ваше Величество, мои люди ищут их повсюду. Но они скрываются умело. Каждый день меняют место ночевки. И никто их пока не выдает.

– А сыны Бабы у Шаммая будут? – спросил Сарамалла.

– Неизвестно. Известно только, что там будут самые влиятельные люди города, за исключением Коген Гадола. Но у меня есть свой человек в доме Шаммая.

– А известны какие-нибудь имена? – спросил царь.

– Да, рабби Гилл-Эл и Элохим будут там.

– Элохим!? – завопил вновь царь. – Черт дернул меня поверить ему! Он обещал не выступать против меня. Послушай, Ахо, их всех, на х*й, скрути там же на месте.

– Стоит ли торопиться, Ваше Величество? – сказал Сарамалла. – Пусть встречаются. Тогда мы узнаем, что они замышляют. Всегда лучше заранее знать, чем дышит твой враг.

– Ваше Величество, Сарамалла прав, – сказал Ахиабус. – Пока спокойно, но если взять их завтра – это может взорвать ситуацию. Слишком знатные люди!

Царь всегда прислушивался к разумным советам.

– Согласен. Дадим им возможность. Пусть встречаются на х*й. Но мы сегодня же едем в Иерусалим!

71

Царь вернулся в Иерусалим той же ночью, нежданно для дворцовой челяди и застал многих врасплох. Галлы, фракийцы и идумейские стражники почивали утомленно в объятиях рабынь и служанок после бурных оргий. К его удивлению, весь Дворец был погружен в полумрак. Лишь в окне Николая Дамасского горел слабый свет. Писатель все еще корпел над очередными страницами биографии Ирода.

Царь был возмущен.

– Вот как Дворец охраняется! Стоит только уехать ненадолго, как все проваливается на х*й в тартарары. Гады!

Однако вскоре Дворец разом пришел в движение. Люди в спешке одевались и суетливо бежали туда, где им положено было находиться.

Узнав о приезде царя, Ферорас также поспешно оделся и вышел из своего дома. Он успел встретить брата у ворот Колонного двора.

– Ты почему еще не выполнил мой приказ? А!?

– Моро, виноват. Как-то рука не поднялась. Все же сестра!

Ферорас был единственным человеком во Дворце, кто мог позволить себе ослушаться царя. Ирод бросил на него гневный взгляд и быстрым шагом направился в Колонный двор. Ферорас поспешил за ним. Раб Симон вместе с мальчиком-кастратом старались не отстать от них.

– Моро, тебе надо поговорить с Меей, – на ходу уговаривал брата Ферорас. – Она умоляла дать ей последний шанс.

– Даже видеть ее не хочу. Ты должен был покончить с ней до моего приезда.

Они прошли между колоннами во двор. В этот момент из Агриппиева дома выбежала Соломея. На ней лица не было. Подбежав к царю, она упала к его ногам и начала их целовать.

– Моро, пощади! – зарыдала Соломея и на одном дыхании проговорила. – Зачем ты губишь меня? Что такого я сделала? Какой кошмар!