Элохим

– Как и другие племена, – продолжила она. – Так что неизвестно. Но зато не было бы ни египетского рабства, ни сорокалетнего скитания по этой пустыне, ни нужды ощущать себя пришельцами на собственной земле, ни бесчисленных кровопролитий, ни разрушения Храма девятого Ава. Все эти беды вышли из одного единственного сна самодовольного хвастуна.

– Адда, теперь ты нападаешь на Иосифа.

– Как не нападать? Он каким хвастуном был, таким и остался до конца жизни. Хвастался перед братьями, что стал владыкой над всем Египтом, отцом фараону. Почему тогда он не мог обеспечить их хлебом в земле Ханаанской? Что? Обязательно надо было их тащить в Египет? У потомков Ишма-Эла не было своего Иосифа в Египте. Все же выжили. Без всякого переселения. Зачем он поселил наших предков в Египте?

– Не он, а Бог поселил, если верить Торе.

– Это его же слова. «Не вы послали меня сюда, а Бог». Хорошо. Голод длился семь лет. Но Иаков прожил в Египте семнадцать лет. Почему он их не вернул обратно после голода?

– Трудно сказать.

– А потому, что он наслаждался властью над своим отцом и братьями. Держал их в непрерывном страхе. Братья до самого конца боялись его мести. Он был слезливый, но в то же время очень жестокий и коварный. Воспользовался голодом, разорил всех египтян. Выкупил у них все – скот, земли, даже «их тело и душу» – и поработил всех поголовно. Народ попал в рабство к фараону. Засеял семена ненависти к сынам Израилевым в сердцах египтян. Вот с каким наследием он оставил наших предков в Египте после себя.

– Адда, быть может, Иосиф не достоин того восхищения, которым поныне окружена память о нем в народе. Но бессмысленно смотреть на прошлое под углом «как если бы». Что произошло, то и произошло. Сам Господь Бог бессилен воротить прошлое назад.

– В самом деле, даже Бог бессилен, – согласилась Мариам. – Прошлое необратимо.

– А потом, кто знает, могло бы быть еще хуже, если бы не сон Иосифа.

– Значит, остается молча смириться с прошлым?

– И изумляться тому, как великие события вырастали из малого.

129

Они добрались до Кадеса перед самым заходом солнца. Город издалека казался одной сплошной глиняной стеной, над которой местами высились пальмы. Небо над городским силуэтом было освещено кровавым заревом. Незаметно наступили сумерки. Мариам и Элохим перебрались на дорогу, идущую в город.

– Дада, странный город, – заметила Мариам, – никаких ворот, никаких башен.

– Это не город, а скорее селение, – уточнил Элохим.

У въезда в Кадес дорога перешла в безлюдную улицу. Вдоль нее тянулись однообразные глиняные дома с плоскими кровлями, наводящие лишь тоску и скуку.

– Как только люди живут в столь невзрачном месте, – посетовала Мариам. – Никого нет… Не у кого даже дорогу спросить.

– Встретим уж кого-нибудь.

На первом перекрестке им навстречу вышел молодой араб с рябым лицом. Элохим уловил в его взгляде, брошенном на Мариам, сладострастный блеск. Они проехали мимо.

Впереди изредка стали попадаться старики, сидящие у ворот своих домов. С нескрываемым любопытством, не подобающим их возрасту, они встречали и провожали взглядом всадников. Было настолько неприятно ощущать их взгляды на себе, что Элохиму расхотелось спрашивать у них дорогу.

На другом перекрестке навстречу вышел пожилой араб. Элохим, поравнявшись с ним, остановил коня и спросил его про источник Мерибы. Оказалось, что они на верном пути. Источник находился на площади, куда вела улица, по которой они двигались. Вода считалась святой. Элохим с удивлением узнал, что местные арабы чтят память о Моисее, называя его на свой лад пророком Мусой.

Пожилой араб, в свою очередь, поинтересовался, откуда они и, узнав, что из Иудеи, сказал:

– Иудеев тут не любят. А вы приехали с ночевкой?

– Нет, а что?

– Не советую вам ночевать здесь.

Элохим заметил, как пожилой араб тревожно посмотрел туда, откуда они только что пришли. Он обернулся и увидел недалеко на углу скопление молодых арабов. Они делали вид, будто разговаривают между собой. Среди них Элохим узнал того парня, который первым вышел им на встречу. Ему стало ясно, что они все время шли следом.

Пожилой араб приблизился к Элохиму и тихо сказал:

– У меня дочь таких же лет. Понимаешь? Как бы это сказать? Неловко даже. Но у нас еще сохранился обычай насиловать иноземцев в первую ночь. Как когда-то в Содоме.

Слова араба прозвучали совершенно неожиданно. Не то что Элохим не знал об этом мерзком обычае. «Содомитское гостеприимство» ему было известно из Торы. В самой Иудее подобное происшествие последний раз случилось тысячу лет назад в дни последних судей, когда сыны Вениаминовы в Гиве изнасиловали наложницу одного левита-пришельца. Элохим думал, что этот обычай давно изжит на Востоке.

– У вас еще есть время до наступления ночи, – предупредил его пожилой араб.

Элохим поблагодарил его, и они двинулись дальше в сторону площади.

– Дада, а что он сказал?

– Предупредил насчет мразей, которые плетутся за нами. Только не оглядывайся. И не волнуйся.

– Хорошо, дада.