Элохим

– Ясно, – прервал его царь. – Ну, тебе, парень, повезло. Вот тут Римский легат. Обратись прямо к нему.

Но Публий Квинктилий Варий опередил Наассона:

– Жди меня тут! – сказал он и, рассмеявшись, добавил. – В римском легионе еще не было ни одного иудея. Ты, наверно, станешь первым.

Шутка Римского легата понравилась. Все, за исключением царя, громко расхохотались и зашли в Агриппиев дом. Между тем, мысли Публия Квинктилия Вария были заняты другим. Перед тем как сесть за обеденный стол, он приказал Куспию Фадию:

– Немедленно пошли людей в Вифлеем. Пусть найдут Пантеру и выведут его на девицу. Надо опередить старого хрыча, оставить его с носом.

134

Наассон просидел на каменной плите в Колонном дворе целый день. Весь продрог. С утра он ничего не ел. От голода у него бурчало в желудке. Царская челядь постоянно шныряла по двору между Агриппиевым домом и кухней. Время от времени мимо него слуги проносили вкусно пахнущую еду в чанах и на серебряных подносах. Никто из них не замечал Наассона. Ему стало жалко себя.

Наконец поздно вечером Публий Квинктилий Варий и Куспий Фадий вышли из Агриппиева дома. Наассон вскочил на ноги и стал в почтительной позе дожидаться их. Но римляне, увлеченные разговором, прошли мимо, не обратив на него никакого внимания.

– Ваше Вел… Ваше Высочество! – чуть не плача произнес Наассон.

Публий Квинктилий Варий недовольно обернулся. Наассон явно прервал его.

– А!? – удивился Публий Квинктилий Варий, – ты еще здесь!?

– Вы сами велели ждать.

– Да!? Я и забыл, – сказал он Куспию Фадию, а затем обратился к Наассону: – Хорошо, иди в крепость.

Наассон растерялся.

– Куда?

– Куда? Куда? – раздраженно повторил Публий Квинктилий Варий. – В крепость Антония. В Бирах, или как еще вы там ее не называете.

Римский легат отвернулся от Наассона, махнул рукой, словно хотел отогнать назойливую муху, и пошел дальше.

– Противная рожа, еще с орлиным взглядом, – сказал Куспий Фадий. – Неужели, всерьез вздумали взять его в легион?

– Римскому легиону иудеи нужны, – ответил Публий Квинктилий Варий, – но предатели нет.

Публий Квинктилий Варий задумался. Он любил использовать людей, давая им возможность показать, на что они способны.

– Впрочем, Куспий, переодень его в легионера, дай ему шлем. Пусть на один день почувствует себя легионером. Отправь его с тремя легионерами в Вифлеем. Поручи ему показать им дорогу в свой дом.

Они вышли с царского двора. Свита Римского легата уже ждала их за воротами. Им тут же подали коней.

– Знаешь, Куспий, – сказал Публий Квинктилий Варий, забираясь на своего коня, – у иудеев есть один чудный миф. Про первого человека. Слышал?

– Про Адама? – спросил Куспий Фадий, сев на коня.

– Да. И знаешь о чем этот миф?

– О сотворении человека.

– Нет. О предательстве.

Куспий Фадий поравнялся с легатом. Тот, не глядя на него, продолжил:

Рассказ Вария о презрении Бога, или О том, как Адам предал Еву

– Человек создан предателем. Первое слово, произнесенное человеком на этой земле, было предательством.

– Неужели!?

– Когда Бог спросил Адама, съел ли он от запретного дерева, тот не ответил «да», коротко и честно, как и полагается настоящему мужчине. А знаешь как?

– Мне как-то читали Тору, но не помню.

– А я запомнил на всю жизнь. Слово в слово. «Жена, которую ты дал, чтобы она была со мной, дала мне плод этого дерева, и я съел».

– Да, предатель! – подтвердил Куспий Фадий. – Еще какой! Свалить все на женщину?! Настоящий трус! Дескать, не я виноват. Виновата жена.

– Вот именно! Только он свалил не все на Еву, а лишь часть своей вины. Другую часть он возложил на самого Бога, мол, «я же не просил тебя дать мне жену. Это ты сам создал Еву». Вот что Адам имел в виду. Но как бы там ни было, предательство есть предательство, и не может не вызвать презрение в порядочном человеке. А в Боге тем паче.

– А как жена?

– Такая же предательница. Все свалила на змея. Думаю, Бог стал так презирать их предательские душонки, что ни захотел больше ни минуты терпеть их в своем саду и поэтому вышвырнул их оттуда вон, а не просто потому, что они слопали запретное яблоко.

– Наверно. Но жена выдала змея. А как повел себя змей?

– Молча встретил божественный приговор, – сказал Публий Квинктилий Варий и пришпорил коня.

– Обидно за змея, – прошептал про себя Куспий Фадий.

Промчавшись под сводами предпоследних ворот, они выехали на дорогу, ведущую к наружным воротам. Вся дорога до самого конца была ярко освещена факельщиками, выстроившимися по обе стороны на равном расстоянии друг от друга.

– В этом весь Ирод, – сказал Римский легат. – Никто не умеет угодить римлянам так, как он.

Между тем в городе празднование Хануки было в самом разгаре. Улицы были запружены толпами гуляющих людей. У многих в руках горели факелы.