Элохим

– Как подумаю, что после меня кто-нибудь его расколет на куски, – сказал грустно царь, – мне становится не по себе. Сколько раз парфянский царь просил меня продать его. Говорил, назови сам цену. Еще сверху предлагал самую красивую парфянку и пятьсот наложниц. Но я отказался. Он для меня слишком дорог. Как память о Мариамме.

Элохим никогда не видел царицу Мариамме, но был наслышан о ее красоте и безумной любви царя к ней. Судя по дочери, подумал он, она должна была быть редкой красоты.

– Похожа ли принцесса Соломпсио на свою мать? – спросил Элохим царя.

Царь удивился. Никак не ожидал такого вопроса от Элохима.

– Как две капли воды, – ответил он, потом внезапно обратился к Сарамалле и Черному Евнуху. – Оставьте нас одних. Ждите внизу.

Сарамалла почтительно поклонился и вместе с Черным Евнухом спустился вниз. Элохим впервые оказался наедине с царем, лицом к лицу. С первой минуты во Дворце он чувствовал, что рано или поздно наступит этот момент.

58

– А почему ты вдруг вспомнил принцессу? А!? – спросил ревниво царь.

– Без особой причины.

– Без особой причины говоришь! Принцессу без особой причины не вспоминают. Она, небось, понравилась!

– Принцесса очень красива.

– Очень красива, говоришь! – повысил царь свой голос. – Я тебя не спрашиваю, красива она или нет! Я спрашиваю, понравилась она тебе!? А!?

– Что за странный допрос? – ответил спокойно Элохим, заметив нотки ревности в голосе царя.

– Ага! Понравилась! Небось, потискал бы ее с удовольствием! А!?

Элохим молчал и пристально следил за царем.

– Чего молчишь!? Небось, был бы не прочь и потр*хать ее!? А!? – сказал царь с нарастающим напряжением в голосе и затем внезапно громовым голосом гаркнул – Отвечай!!!

Элохим отвернулся и отошел к окну. Царь тут же вскочил на ноги, схватил свой жезл со стола и метнул его со всей силой. Жезл пролетел мимо Элохима, ударился о стену и упал на пол у его ног. Элохим даже не моргнул глазом.

Его невозмутимость подействовала на царя. Он тяжело рухнул на кушетку под желтым бриллиантом.

– Извини, Элохим, погорячился, – сказал царь через пару минут.

Элохим отошел от окна и сел на ближайшую кушетку. На лице царя было написано страдание.

– Признаться, Элохим, я совсем потерял голову. Ревную Сосо к каждому столбу. Измучился, – сказал жалобно царь. – Не знаю, что со мной. Не знаю, что делать дальше?

Выходку царя Элохим первоначально воспринял как проявление несколько чрезмерной ревности любящего отца. Но его признание открывало мрачную тайну этой ревности. Элохим понял, что царь не просто любил свою дочь обычной отцовской любовью, но был одержим безумной страстью к ней.

– Я проклинаю тот день, когда встретил Мариамме. Она меня мучила восемь лет. Безмозглая дура! Вот этот бриллиант я достал для нее из Индии. Только по одному ее слову. Стоило ей только заикнуться: «Хочу самый крупный в мире бриллиант». Не оценила. Все царство бросил к ее ногам. Что тебе еще надо было, стерва!? Нет, видишь ли, я не царских кровей! Не достоин ее! Видишь ли, она хасмонейская принцесса. А я кто? «Чертов идумей-ж*пник!». Вот так и обзывала меня. Сука такая! Замучила стерва меня, пока была жива. А еще больше после смерти. Чуть было не свихнулся. Вернулся к жизни только из-за нее, из-за Сосо. Она в тысячу раз красивее, милее Мариамме. И не спесивая дура, а умная. Думал, своя кровь, своя плоть. Поймет в тысячу раз лучше. Но оказалась в тысячу раз хуже. Издевается надо мной. Ставит невыполнимые условия. То требует голову Соломеи, то хочет, чтобы я сделал ее самой красивой в мире женщиной. Сучара такая маленькая! Хуже матери в тысячу раз!

Царь умолк, поразив Элохима своим душеизлиянием. Но так откровенничают только с лютым врагом. В таких вещах не признаются даже самому близкому другу. Казалось бы, царь посвятил его в свою жуткую тайну по той же причине, по какой люди открывают душу незнакомцу, будучи уверенными в том, что им не придется больше никогда встретиться с ним в жизни. Однако на самом деле все обстояло намного сложнее.

– Скажи мне, Элохим, как брату. Как бы ты поступил, будь на моем месте?

– Не могу даже себе представить.

– Я понимаю, что у тебя нет дочери. Не знаешь, что такое дочь. Но у тебя скоро она родится. Уверен, что у тебя родится именно дочь, а не сын. Вот тогда поймешь, что такое дочь! Слаще дочери нет никого на свете! Ты смотришь на нее и узнаешь в ней самого себя. Как бы в ином, женском облике. Удивительно. В сыне ты не узнаешь себя. Сын совершенно другой человек, сам по себе. В лучшем случае, он лишь похож на тебя. Но дочь нет, она может напоминать свою мать. Но ты в ней узнаешь только себя, а не ее мать. Сосо похожа на Мариамме, но по духу она Ирод. Сосо – это Ирод в облике Мариамме. Боже! Как мне не сойти с ума. Сука, ты, Мариамме! Сука! Сука! Испоганила и себе и мне жизнь!

Царь, обхватив голову обеими руками, словно разговаривал с самим собою, забыв свой вопрос к Элохиму.

– Была бы ты, сука, покладистой женой, всего этого не случилось бы со мной. Была бы и сама жива, и я не потерял бы голову из-за взбалмошной девчонки. Любил бы ее, как любят другие отцы своих дочерей.