Элси Динсмор

— В чем дело, солнышко? — И он нежно прижал ее к себе, отводя кудряшки с ее лица. — Почему ты выглядишь такой сокрушенной? Что я сказал, что могло так ранить тебя? Я не хотел быть резким и строгим, это совершенно необдуманная оплошность.

Она спрятала личико у него на плече и горько расплакалась.

— Это не то, папа, но, но...

— Но что, моя милая? Не бойся сказать мне, — ответил он утешающе. >

— О, папа! Я... Я боюсь, что я не люблю Иисуса так, как любила... — проговорила она сквозь всхлипывания.

— Ах, вот оно что?! Но тогда тебе не нужно больше плакать. Я думаю, что ты очень хорошая девочка, хотя и глупенькая, и я боюсь, что даже с нездоровой сознательностью.

С этими словами он посадил ее себе на колени, вы-

тер слезы и начал непринужденно разговаривать о чем-то другом.

Элси слушала и радостно отвечала, но весь вечер, он замечал, что, как только она оставалась с собой, нео- бычное выражение печали отражалось на ее лице.

«Что за странный ребенок! — рассуждал он с собой, глядя в огонь, после того как отправил ее спать. — Я не могу понять ее. Так странно, что я часто раню ее тогда, когда хочу угодить».

Что же касается Элси, она едва помнила свои новые одеяния, так взволнована была ее чувствительная совесть. Сердечко ее сжималось от боли при мысли, что она отступила от своего дорогого Спасителя.

Но Элси знала, что «если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника» (1 Иоан. 2:1). К Нему-то она и обратилась со своим грехом и печалью, она надеялась на прощающую всесильную кровь Иисуса Христа, «Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева» (Евр. 12:24). Таким образом, жало совести было удалено, и восстановлен мир. Скоро она мирно спала, как написано: «Возлюбленному Своему Он дает сон» (Пс. 126:2).

Когда же на следующее утро она пришла к отцу, то даже его острый пытливый взгляд не мог заметить даже следа от вчерашней печали на ее лице. Она была тихой, внимательной, но спокойной и счастливой. Так прошел день. Новая одежда ее также не беспокоила и не произвела никакого действия на ее обычное торжественное внимание, сосредоточенное на церковной службе.

— Куда ты собралась, доченька? — спросил мистер Динсмор, когда она осторожно высвободила свою ручку из его и направилась из гостиной.

— В свою комнату, папа.

— Пойдем со мной.

— Для чего, папа? — спросила она, когда отец сел и посадил ее себе на колени.

— Для чего? Что за вопрос? Чтобы ты была со мной, любить тебя и смотреть на тебя, — засмеялся он. — Я

так долго не видел тебя и теперь хочу, чтобы ты была рядом со мной или у меня на коленях все время. Ты не хочешь быть со мной?

— Очень даже хочу, мой родной папочка! — ответила она и обняла его за шею, опуская головку ему на плечо.

Он ласкал ее и некоторое время они разговаривали, затем, все так же держа ее на коленях, он взял книгу и начал читать. Элси с болью увидела, что это была но-велла, и ей так хотелось попросить его отложить ее и употребить драгоценные часы святого дня для изучения Слова Божьего, или взять любую другую книгу о пилигримах в Сион, которую написали верующие нашего или предыдущего поколения. Но она знала, что это будет довольно нетактично для ее возраста что-либо советовать своему отцу. И тогда, невзирая на то, как нежно он ее любил, он ни на одно мгновение не даст ей забыть о своей родительской позиции. Наконец она рискнула и тихо спросила:

— Папа, можно я теперь пойду в свою комнату?

— Почему? Тебе надоело мое общество?

— Нет, сэр, ох, нет! Но я хотела... — Она смутилась и опустила голову, густая краска залила все ее личико. Затем, посмотрев на него снова, она со страхом сказала:

— Я всегда хочу провести немного времени с моим лучшим Другом в воскресенье, папа.

Он растерянно смотрел на нее, в то же время недо-польство выразилось на его лице.

— Я не понимаю тебя, Элси. Ты, разумеется, не можешь иметь лучшего друга, чем твой отец. И разве это правда, что ты любишь кого-то еще больше чем меня?

Она опять обняла его за шею и, крепко прижимая к себе, шепнула:

— Я имела в виду Иисуса, папа. Ты знаешь, Он любит меня даже больше, чем ты, и я должна любить Его больше всех. И больше никого нет, кого бы я любила даже наполовину того, как я люблю тебя, мой родной, дорогой, милый, драгоценный папочка.

— Ну тогда ты можешь идти, но только запомни, совсем на немножко. — Он поцеловал ее и поставил на пол. — Нет, — вдруг сказал он, — будь столько, сколько тебе захочется, если для тебя это наказание быть со мной, я лучше останусь без тебя.

— Ой, нет, нет, папа! — взмолилась она, и слезы навернулись у нее на глаза. — Я так люблю быть с тобой. Пожалуйста, не сердись, позволь мне вернуться скоро.

— Нет, моя милая, я не сержусь, — улыбнулся он и погладил ее по головке, — возвращайся, как только захочешь, и чем раньше, тем лучше.

Элси долго не задержалась, меньше чем через час она возвратилась, захватив с собой свою Библию и «Путешествие Пилигрима».