Элси Динсмор

Отец встретил ее с улыбкой и опять погрузился в чтение. Она же пододвинула к нему поближе пуфик, села на него и оперлась головкой о его колени. Она читала до тех пор, пока короткий зимний день уступил место сумеркам. Мистер Динсмор, чья рука то и дело перебирала ее шелковистые кудряшки, сказал:

— Отложи свою книгу в сторону, Элси, уже недостаточно света для твоих глазок.

— Пожалуйста, папа, позволь мне сначала закончить эту главу.

— Нет, ты всегда должна слушаться сразу же.

Элси быстренько встала и без лишних слов положила книгу на стол, затем, вернувшись, заняла свое привычное место у него на коленях, положив головку ему на плечо.

Он обнял ее и некоторое время они сидели молча. Наконец Элси спросила:

— Папа, ты когда-нибудь читал «Путешествие Пилигрима»?

— Да, давно правда, когда был еще ребенком.

— И тебе она не понравилась?

— Понравилась, хотя я почти забыл эту историю. А тебе нравится?

— Очень даже, папа. Я думаю, что она идет за Библией.

— Идет за Библией? Хм? Я думаю, что ты единственный ребенок, кого я знаю, что думает о Библии как о самой прекрасной книге в мире. Но дай-ка мне взглянуть, о чем это «Путешествие Пилигрима»? Какая-то глупая история о человеке с тяжелым бременем на спине не, не так ли?

— Глупая? Папа! Я уверена, что ты не это имел в виду! Ты не думаешь, что она глупая? А, я знаю, ты просто разыгрываешь меня, потому что ты улыбаешься. Это прекрасная история, папа, о христианине, как он жил в городе Разрушения и на спине у него была тяжелая ноша, от которой он старался всячески освободиться. Но все было напрасно до тех пор, пока он не подошел к кресту, и тогда она, казалось, опала сама, покатилась и провалилась в ров, где ее больше никто не видел.

— Ну и что, это не глупая история? Можешь ли ты видеть в ней хоть какой-нибудь смысл? — спросил он, слегка улыбаясь. Но он встретил внимательный тревожный взгляд, обращенный на него.

— Ах, папа, я знаю, что это значит, — ответила она немного печальным тоном. — Христианин с бременем на спине — это человек, который обличаем Духом Святым, и ощущает свои грехи, как тяжелое бремя, слишком тяжелое, чтобы нести. Затем он старается освободиться от них, путем оставления плохих привычек и стараясь делать добрые дела, но скоро начинает понимать, что таким путем он не может освободиться от своей ноши. Она только становится тяжелее и тяжелее, пока, наконец, он оставляет идею спасти самого себя и просто поднимает свой взгляд к кресту Господа нашего Иисуса Христа. И в тот самый момент, когда он посмотрит на Иисуса и поверит Ему, бремя грехов исчезает.

Мистер Динсмор очень удивился, как и не один раз было до этого, тому, как хорошо Элси разбирается в духовных вопросах.

— Кто тебе все это сказал?

— Я прочла это в Библии, папа, и кроме того, знаю, потому что пережила это.

Некоторое время он молчал, а потом серьезно сказал:

— Я боюсь, что ты слишком увлекаешься этими пустыми книгами. Я не хочу, чтобы ты читала вещи, которые наполняют твои мысли печальными и туманными думами и делают тебя несчастной. Я хочу, чтобы моя девочка была веселой и счастливой, как ясный день.

— Пожалуйста, не запрещай мне читать их, папа. — И она с тревогой посмотрела на него. — Потому что они не делают меня несчастной, и я очень люблю их.

— Тебе нечего опасаться. Я не буду запрещать до тех пор, пока не замечу, что они действуют на тебя плохо,— успокоительно ответил он, и она приняла это с радостной приятной улыбкой.

Элси помолчала, а потом неожиданно спросила:

— Папа, можно я тебе расскажу стихотворение?

— Когда-нибудь в другой раз, только не сейчас, потому что звонок звенит к чаю. — И, взяв ее за руку, он повел ее в столовую.

После чая они немножко посидели в гостиной, гостей не было, поэтому все было тихо и скучно.

В разговоры никто не вступал, старший мистер Дин-смор сидел и дремал в своем кресле, Луиза занималась на рояле, остальные читали или просто молча сидели, расслабившись. Элси с отцом тихонько скрылись в его комнате, уютно устроившись напротив камина.

— Спой мне что-нибудь, моя пташечка, какой-нибудь из гимнов, которые ты часто мурлычешь про себя, — попросил он, сажая ее себе на колени. Элси с радостью согласилась.

Одни куплеты она пела сама, другие, которые были ему знакомы, он помогал исполнять ей, присоединив свой глубокий бархатный бас к ее нежным трелям. Элси была в восторге. Затем они вместе прочли несколько глав из Библии, и таким образом вечер промчался так быстро, что Элси удивилась, когда ее папа, вытащив часы, сказал, что уже время спать.

— Ох, папа, какой приятный, замечательный вечер был у нас, точно как в то хорошее время, когда мы были вместе с мисс Розой, только...

Она замолчала и густо покраснела.

— Только что, милая? — спросил он, прижимая ее к себе.

— Только, папа, если бы ты молился со мной, как она,— прошептала она, обнимая его за шею и пряча личико у него на плече.

— Вот этого я не могу делать, моя пташечка, я никогда не молился. Поэтому тебе придется молиться за себя и за меня тоже, — ответил он, напрасно стараясь говорить легко, потому что его сердце и совесть были неспокойны.