Елтышевы

— И что, — Елтышев нервно хмыкнул, — сосны ехать валить?

— Ну, договориться с кем, с лесничим... Нам невыгодно кругляк продавать.  Мы — доски можем, горбыль, брус, обрезь на дрова...

Вечером вымотанный до предела, опустошенный, сидел Николай Михайлович в огороде. Лесничего он так и не отыскал, бревнами не разжился и впервые, встретив Юрку, сам позвал того выпить.

Пока брал дома закуску, — жене сказал, что посидит с соседом на воздухе, — Юрка сбегал за спиртом.

Спирт оказался не такой уж ядовитый, с устатку даже приятный. После сотни граммов стало слегка полегче, но настроение не улучшилось. Смешанная со злобой досада обострилась.

— Вот полгода, больше, здесь прожил, — заговорил Елтышев, глядя на синеющие в густеющем сумраке верхушки сосен, — а никак не привыкну. К людям не могу привыкнуть. Хотя и мало с кем сошелся. Сначала как-то неприятно было, а теперь радуюсь — меньше, думаю, меня развели... Скажи вот, — повернулся к Юрке, — зачем этим Хариным так внаглую надо было меня нае... — удержался, не сматерился, — накалывать? Сначала бензопилу втюхивали, которой, видимо, и в природе нет. Две с половиной тыщи за нее отдал. Потом — бревна. Наобещать наобещал... Хм, лесником человек работает, мог бы за месяц как-нибудь...

— Кто лесником? — перебил Юрка. — Харин, что ли?

— Ну да, он мне еще в начале марта сказал, что устраивается. Бревен наобещал, взял деньги...

— Да никакой он не лесник, Михалыч! Дома сидит. Может, сулились ему, но не взяли.

Елтышев не мог поверить:

— Он мне сам сколько раз... Точно не лесник?

— Да точно. Я-то знаю. — Юрка быстро плеснул в стопки. — Вздрогнем? — И когда выпили, сразу, не заедая, стал объяснять: — Его понять можно, что так он... А на что им жить? Тем более с пятью детьми. Я вот местный, родни полдеревни, все чем не чем, а помогут. А им, приезжим... На детские деньги живут, картофан едят сплошной. Вот и приходится... И большинство здесь таких. Мне вот, думаешь, приятно так?.. Не совсем же я скотина еще. А — стыдно. Утром просыпаюсь, и чего? Чего делать-то? Тридцать девять лет, все вроде умею, могу, а толку... Ну умею в смысле что тут в деревне требуется. Все работы перепробовал. И отовсюду, знаешь, Михалыч, за что увольняли? Не за прогулы и это самое, — щелкнул себя по горлу, — а что место закрывалось.

— Ну, так удобно рассуждать. Я много такого наслушался, когда в трезвяке работал. Возможно же как-нибудь и в таких условиях человеком оставаться.

— А как? — закипятился Юрка. — Подскажи, если знаешь. Соболей у нас нету, чтоб промышлять, грибы, бруснику сдаем. И картошку скупщикам. Но это копейки все. А так... Ну, вот как мне детей содержать? Один тут у нас, Мурущук такой, решил, когда можно стало, всерьез решил гусей разводить. Штук двести пятисуточных купил, комбикорма сколько-то там мешков. Вырастил, на пруд стал выгонять. Весь пруд белый был... Ну, первый год хорошо, правда, с десяток то ли украли, то ли еще... Не знаю. Но, в общем, забил, сдал. Молодняк подрос. Ну, думаем, вот и фермер у нас появился... А на следующий год взяли и все его гуси передохли. Жег их потом в огороде. Жег-жег и сарай подпалил. Под мухой был, наверно. С сарая — на гараж, там машина... В общем, сгорело все. Года два в бане жил — баня у него в стороне стояла, у пруда, она только и уцелела, — пил по-серьезному, жена убежала. Потом парализовало его, случайно обнаружили, а так бы с голоду помер. Увезли куда-то, не знаю... Такой вот фермер был у нас... Да и, — Юрка снова налил в стопочки, — да и где денег взять на начало? На гусят этих или еще на что? Тут сотня появится — и то счастье.

— И ты ее пропиваешь скорее, — добавил Елтышев.

В глазах Юрки блеснула обида.

— Ну, пью, допустим, я на дарма обычно. Из семьи ничего никогда не тащил. Зря ты так... — Он пошевелился на штабеле досок; Николаю Михайловичу показалось, что Юрка собирается уйти, но вместо этого он взял стопку и выпил.

Елтышев тоже выпил. Закурил. Довольно долго молчали.

— Ладно, Юр, я не со зла. То есть со зла, но ты ни при чем... — Мысли Николая Михайловича путались, слова трудно приходили на язык. — Посоветуй: что с этим Хариным делать? Как деньги вернуть? Три тысячи должен. За пилу, за бревна.

— М-м, не слабо... Зачем давал-то вперед?

— Поверил.

Юрка хехекнул, и Елтышеву тоже вдруг стало смешно, что его, вроде бы тертого мужика, так облапошили. Раз и другой.

— Что, — со злой веселостью сказал он, — видно, придется вышибать. Думают, лоха нашли. Не-ет, со мной такое не пройдет. — И обрадовался, что говорит это при Юрке: “Пускай передаст”.

— Да, надо вернуть деньги, — согласился тот, — это святое. Но, может, выполнят еще... Пила-то у них есть, материалы привозят. Строят что-то в ограде.

Глава одиннадцатая

Медовый месяц получился совсем не медовым...