Что он предпочел проигнорировать, так это реакцию, которая могла последовать со стороны Элвиса по отношению к тому, что из него делают посмешище, пусть даже и за пятьдесят центов роялти за альбом, пусть даже и на его собственном лейбле. Еще более удивительным, учитывая то, что Полковник гордился своей гигантской памятью и знанием человеческой психологии, было его сознательное нежелание принимать уроки прошлого: стоило ему в 1953 году организовать «Джамбори Аттрэкшнз» для работы с другими исполнителями, как от него предпочел уйти Эдди Арнольд, его единственный клиент в тот период, заставив Тома Паркера становиться Полковником и начинать болезненный процесс изобретения своей жизни заново по крайней мере во второй раз. Возможно, он просто отчаялся со своим клиентом, возможно, просто решил, будь что будет, но, похоже, он никогда не задавался вопросом, готов ли он, в возрасте шестидесяти пяти лет, начать все сначала.
Элвис тем временем все больше внимания уделял в своих выступлениях в Лас — Вегасе карате. Несколько вечеров подряд он наряжался в специальную каратистскую форму и устраивал демонстрацию своих навыков с Чарли в качестве своего спарринг — партнера во время исполнения «If You Talk in Your Sleep». Затем во время представления 1 сентября, на котором присутствовал Эд Паркер, он устроил полномасштабную пятнадцатиминутную демонстрацию с Редом, что вызвало ярость Полковника и стало концом подобного рода номеров. Но это не помешало ему и дальше продолжать каждый вечер пускаться в монологи на тему или демонстрировать сертификаты на сцене каждому в труппе, кто работал с ним в свите. «Я веду занятия по карате у себя в номере, — объяснял он аудитории. — У меня теперь звание «мастер боевых искусств»… Теперь, когда я достиг восьмой ступени, я могу создать свою собственную организацию карате. Мы намерены создать свой собственный стиль в карате под руководством Американского института карате. Мы планируем, что это станет американизацией этого боевого искусства».
Монологи лились без остановки, принимая форму — или бесформенность — потока сознания, порой почти вытесняя музыку. В последний вечер, когда за одним из столиков сидели Присцилла и Лиза — Мария с Шейлой, его обращение к публике превратилось в какое — то нескончаемое разглагольствование. Он только что спел «You Gave Me а Mountain» и решил прояснить для аудитории свою семейную ситуацию.
«Я хочу прояснить одну вещь. Я исполняю эту песню уже долгое время, и у многих людей она стала ассоциироваться со мной, поскольку они считают, что она связана с обстоятельствами моей жизни. Она не связана. Это красивая песня, написанная Марти Роббинсом. Я услышал ее в исполнении Фрэнки Лейн, кажется, и она мне очень понравилась, а ко мне лично она не имеет никакого отношения — или к моей бывшей жене, Присцилле. Она находится сейчас здесь. Дорогая, встань. [Аплодисменты.] Выйди, дорогая. Выйди, выйди же. Повернись, пусть они посмотрят на тебя. [Еще более бурные аплодисменты.] Бог мой, она красивая куколка, можете мне поверить. Черт, я знаю, что говорю.
А теперь моя дочурка Лиза, ей шесть лет. Посмотрите, как она подпрыгнула. Опусти подол, Лиза. Когда будешь так подпрыгивать в следующий раз, юная леди, держи подол. И в той же кабинке сидит моя подружка — Шейла. Встань, Шейла. [Аплодисменты.] Повернись, повернись, полностью повернись. Шейла, покажи его. Покажи его. Покажи кольцо. Кольцо. Свою правую руку. Видите эту блестяшку?
Что я хочу сказать, так это то, что мы самые лучшие друзья — и всегда ими были. Наш развод случился не из — за другого мужчины или другой женщины, а из — за обстоятельств, связанных с моей профессиональной карьерой. Я слишком много времени проводил в разъездах. Меня слишком часто не было дома. А я считал, что такое положение несправедливо по отношению к ней, поскольку я слишком много отсутствовал. Поэтому мы расстались, сделав это насколько возможно тихо, и договорились, что всегда будем друзьями, всегда будем близки и будем заботиться друг о друге — ведь у нас растет дочь, — и что она получит столько, сколько захочет, в качестве компенсации.