Элвис Пресли. Безрассудная любовь

В своей роли лидера Элвис придерживался несколько иной точки зрения. У лидера, как он знал, другая роль; лидер должен обеспечивать направление, воодушевление, единение; но прежде всего лидер должен верить в себя. Он, разумеется, замечал внутренние конфликты и столкновения в группе. Джо был очень невысокого мнения о Ламаре; некоторые парни считали Чарли едва ли не всезнайкой; Ламар был так ему предан, что ревновал к каждому, кому Элвис оказывал внимание; и никто, кроме кровного родственника, никогда не понял бы чувств Джина. Другие могли считать это разделение слабостью и недостатком, но Элвис видел в нем то, что Полковник называл «творческим конфликтом». В несовершенном мире всегда действовало одно простое правило: разделяй и властвуй. Это был его мир, его собственная вселенная с ее управляемыми страстями, столкновениями и стычками. Когда его бывшая подруга Барбара Херн попросила его назвать свои жизненные симпатии и антипатии для колонки фан — журнала «Сикстин», автором которой она являлась, он заявил о своей любви к спорту, ночным бдениям, жареной еде, старым ритм — н–блюзовым пластинкам, Марлону Брандо, участию в съемках фильмов и прежде всего к тому, чтобы его «постоянно окружало множество людей». Среди того, что ему не нравится, он назвал конформистов, людей, лишенных чувства юмора, ощущение беззащитности, одиночество и невозможность регулярно ходить в церковь. «Больше всего меня мучает то, что моя мама не дождалась моего возвращения из армии. Она так мечтала об этом дне. Казалось несправедливым возвращаться домой, где нет ее».

Толпы по пути в Калифорнию были едва ли не столь же внушительными, как и во время двух предыдущих поездок, и Элвису пришлось выгрузиться со своей командой в тупике на «Юнион Стейшн» в Лос — Анджелесе из страха, что в давке могут пострадать некоторые из его фанов. Он прибыл на студию для предсъемочной работы 21 апреля и в тот же вечер отправился в Долину в клуб «Кроссбоу», чтобы увидеть Ланса Ле Голта, парня из Луизианы, о котором Ред говорил, что он великий ритм — н–блюзовый исполнитель. Они разместились в закрытой ложе и слушали музыку — Рея Чарлза, Джимми Рида, Фэтса Домино — все старые знакомые, — а в перерыве между номерами Ред познакомил его с владельцем клуба Тони Ферра. На письменном столе владельца клуба стояла фотография прелестной четырнадцатилетней дочери Тони — Сэнди, и когда Элвис спросил о ней, Тони взял телефон и позвонил ей. «Папа сказал: «Я хочу, чтобы ты познакомилась с Элвисом Пресли» и передал ему трубку, и Элвис говорит: «Твой папа рассказал мне о тебе, и мне хотелось бы познакомиться с тобой». Было десять часов вечера, а мне нужно было идти в школу на следующее утро, поэтому я ответила: «Сожалею, но я не могу сегодня». А он говорит: «Что ж, может быть, в какой — нибудь другой раз». Потом он с парнями вернулся в отель, и Сэнди Ферра думала, что у нее больше не будет возможности познакомиться с ним.

«Stuck On You» вышла на первую позицию по продажам на следующей неделе после того, как дилерам было предварительно отгружено свыше миллиона копий, — впрочем, это было скорее декларацией уверенности со стороны RCA, нежели реальным отражением картины продаж, поскольку дилеры всегда могли вернуть диски назад. Элвис также сделал свои начальные записи для саундтрека к фильму «G. I. Blues», однако в связи с новым соглашением он был вынужден записываться в студии RCA на Голливудском бульваре, а не на «Радио Рекордерз», где он привык чувствовать себя как дома. Для Элвиса это была совершенно неудовлетворительная ситуация, и 6 мая он вернулся на старую студию, чтобы перезаписать половину песен, на которые он потратил время, равное неделе съемок.

Для помощника инженера Боунса Хоу на «Радио Рекордерз» вернулся совсем другой Элвис, заметно непохожий на того Элвиса, который был здесь два года тому назад. «Он приехал на студию в парадной форме [вероятно, в своем сценическом костюме), в окружении целой свиты из новых лиц. Я был поражен. Он выглядел великолепно, у него было все, что он мог пожелать, в студии были все те же люди, но все уже было иначе».

Хоу заметил отсутствие спонтанности, поиск вдохновения, нежели его действительное присутствие. «Все было так: «Постойте. Как это я делал? Что это я такое делал?» Возможно, в свое отсутствие у него было немало возможности подумать над тем, что он делал, и он попытался разобраться в этом. Но что — то исчезло».