Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис

Потом я вернулась в машину, а она не завелась. Чуть погодя ко мне подошел один из двоюродных братьев Элвиса и спросил: «Вы — Дикси?» — «Да», — ответила я. Он сказал: «Элвис ждет вас в доме». Я ответила: «Нет, только не сегодня. Я в бигудях и не одета. Я хотела встретиться с ним завтра вечером». Но он настаивал: «Нет, идемте, Элвис уже звонил привратнику, справлялся о вас». Он забрал мои ключи от машины и отвел меня в дом. Элвис вышел на крыльцо и буквально окутал меня своими объятиями. Мы вошли в дом. Там была только его бабушка. Я сказала: «А где остальные? Я думала, здесь много народу». Ведь перед домом стояло, без преувеличений, штук двадцать или тридцать машин. Элвис ответил: «Они были здесь, но я велел им убираться». И, пока я была там, никого не видела и не слышала ни звука. Только служанка возилась на кухне. Элвис пошел к ней и попросил принести нам лимонаду, а потом мы отправились в то крыло, где стоял рояль. Мы много говорили, потом Элвис спел «I'm Walking Behind You on Your Wedding Day». А после этого мы просто сидели и плакали.

Мы говорили о его матери, вспоминали времена, когда я познакомилась с ней, все маленькие забавные глупости, которые мы творили. И Элвис сказал, что это — особое чувство: общаться с человеком, которого знал в далеком прошлом, который любил тебя и принимал таким, каким ты был в те дни. Он сказал: «Интересно, много ли моих друзей, приехавших сегодня, были бы здесь пять лет назад? Едва ли. Ведь всем им что–то от меня нужно». А потом рассказал мне о парне, который был тогда у него на подпевках, но позже посвятил себя Господу. Прожив в миру немало лет, он совсем распустился и говорил Элвису, что хочет уйти от той жизни, которую вел. Элвис сказал: «Как бы и я хотел сделать то же самое». Это было очень грустно. «Так почему бы и нет? — спросила я. — Ты уже добился всего, чего хотел, взошел на вершину. Давай остановимся и повернем назад». И Элвис ответил: «Нет, слишком поздно. Слишком много людей зависят от меня. Слишком много обязательств. Мне уже не выбраться».

Это была наша последняя встреча. Не самая последняя, конечно, потому что я вернулась на следующий вечер, одевшись соответствующим образом. Но в доме было полно народу. Как всегда. Такой уж у него был образ жизни. Способ существования. То, что я увидела тогда, было настоящим, и мы оба понимали это. Для Элвиса уже не было пути назад. Он не мог жить, как я, а я — как он».

Газеты писали о неизбывном горе Элвиса. «Он плакал целыми днями, — вспоминал Джордж, — и мы утешали его, но наутро все начиналось сызнова». В субботу Элвис опять был в мемфисском похоронном бюро, провожал в последний путь отца Реда Уэста. Ред все еще служил в морской пехоте и жил в Норфолке, Виргиния. Он испросил отпуск по чрезвычайным обстоятельствам, как только услышал о смерти Глэдис. Ему отказали, но тем же утром Реду сообщили о тяжелом заболевании отца. О его смерти Ред узнал в дороге, и ему не удалось попасть на похороны Глэдис, потому что надо было заниматься организацией погребения отца, назначенного на следующий день. Он был потрясен, увидев в траурном шествии Элвиса. «Господи, ведь он только накануне прошел через тяжкое испытание. Он был совсем никакой. Но перед самым началом панихиды на пороге появилась фигура Элвиса. С ним были Алан Фортас, Джин Смит и Ламар Файк. Все — в траурных костюмах. Элвиса чуть ли не на руках поднесли ко мне. Он буквально упал в мои объятия. «Там, где сейчас твой отец, Ред, вчера лежала моя мамочка», — сказал мне Элвис и больше не смог произнести почти ни слова.

После полудня все отправились на могилу матери Элвиса, хотя почти никто из его друзей не одобрял эту затею. Но отговорить его не удалось. «Элвис пережил огромное эмоциональное потрясение, — писала Press–Scimitar, — ив результате у него поднялась температура. «Я осмотрел его и дал лекарства от простуды, — сказал врач. — В воскресенье я заехал снова. Элвису было получше, он даже поел, и я не стал тревожить его».

Увольнительную Элвису продлили на пять суток. Друзья всячески старались ободрить его. Он приобрел новый микроавтобус, и все отправились за город. Съездили в кино, на каток «Радуга». Но все было уже не так, как прежде. Даже дорожный патруль штата Теннесси пытался помочь ему. По утрам полицейские катали Элвиса над Мемфисом и обучали управлению вертолетом. Весь город… нет, весь мир скорбел вместе с ним. В контору Полковника и Мэдисоне пришло более ста тысяч открыток, писем и телеграмм. Но ничего не помогало. Однажды Элвис случайно встретил старого школьного приятеля из «Корте», Джорджа Блэнсета. Тот катил по Бельвью. «Элвис опустил стекло машины. В глазах его стояли слезы. Он обратился ко мне просто по имени. Я выразил сожаление в связи со смертью его матери, а Элвис ответил: «Не знаю, как я это переживу». Что–то в этом духе. Его слова были порождены отчаянием».