Эмбер Глоу: Око Бури

Отчаянный вскрик повис в спёртом воздухе затихшей таверны. Любопытные взгляды метнулись в угол. В следующий миг зал погрузился в обыденный шум, среди которого кое-где раздавались смешки. Недолго, ибо чему тут дивиться? Беспутные бродяги нередко напиваются до умопомрачения. Безвестные и безымянные…

— Беместа! — знакомый голос звучал, как наяву, но Эмбер уже устала от бесконечных разговоров с воображаемыми собеседниками.

От их упрёков, увещеваний, проклятий…

— Наконец-то я нашёл тебя!

Только стиснутая в богатырских объятиях, странница наконец поняла, что Тьюди настоящий.

19

В тесной каморке на чердаке таверны было темно и тихо. Только дождь барабанил по крыше, и тяжёлые капли изредка падали на пол с глухим стуком.

Да, Бево Беато был прав: во время ненастья Талиссия — не лучшее место. Впрочем, в ясную погоду тоже весьма поганое.

Зябко вздрагивая на голой койке, лёжа в одной рубашке, Эмбер слышала, как за тонкой стеной Тьюди сопит во сне. Как, кряхтя и поругиваясь, в опустевшем зале трактирщик прячет бокалы за стойкой. Как в подвале попискивают крохотные острозубые зверьки.

И ещё — как рокочут волны, гонимые воющим ветром, а чёрное нутро густеющих туч с глухим шипением начинает мерцать всполохами огня.

Она слышала, хоть на Талиссии отродясь не было моря, а унылый дождь за окном давно изошёл на мелкую морось.

Проклятое Око Бури…

Бури, которую всё ещё можно предотвратить.

— Давай, не рассусоливай. Вставай и бегом, — пробормотала Эмбер и села на жёсткой койке.

Впрочем, ей эта убогая кровать казалась роскошным ложем: в дни отшельничества она спала на полу продуваемой всеми ветрами лачуги или прямо на песке. Там, на Элестрене, хоть времена суток были условны, она искренне благодарила Свет за каждый прожитый день, испрашивала благословения на грядущую ночь.

После Иссота она не молилась. И не засыпала.

Теперь пришло время воспользоваться вынужденным бодрствованием.

Встряхнувшись, Эмбер зажгла тусклый переносной фонарь, достала из-под койки рюкзак Марагды и принялась изучать содержимое.

Не в первый раз, конечно — но впервые с ясным умом.

Пожитки девчонки представляли внушительную коллекцию предметов, так или иначе связанных с разрушителями. В основном это были информационные накопители со встроенным проектором, синеватое свечение которого рисовало на стене каморки образы минувшей войны. Фотографии, видеозаписи, всевозможные досье, отчёты и планы. Марагда изрядно потрудилась, ведь такую информацию добыть было непросто.

У неё имелись подробные данные разведки обо всех членах Круга. Восемь вражеских военачальников один за другим оживали в призрачном свете проектора — и в памяти. Воргелл Торр и Гаридо Маль’Гутун, Элаиг Гадар и Нардин Маль’Ману…

Стоп. Вот оно! Гаридо! И как она раньше не сообразила? Сходство имён и лиц ещё в зале породило смутную догадку, но та затерялась в вихре дальнейших событий. Теперь же сомнений не оставалось: Марагда — достойная дочь мятежной воительницы.

«Посмотри, как низко ты пала», — глядя на остроносое лицо, что ехидно щурилось со стены, Эмбер слышала, как наяву, надменный голос из глубин памяти.

Но другие разрушители не были столь осторожны в словах. Они плевались гнусными ругательствами, проклятиями и угрозами, шипели и скалили зубы, точно дикие звери, и странница поспешила перейти к осмотру других вещей.

Всевозможные запчасти для передатчиков, складные антенны и наручные коммуникаторы, микросхемы и печатные платы с торчащими проводками. Полуразобранное устройство связи, с которым возилась девчонка в зале. С него-то через репитер и был отправлен судьбоносный сигнал в Чертог.

И, вероятно, цитадель на Иссоте была не единственным местом, где Марагда наладила связь…

Интуиция подсказывала, что все эти предметы когда-то держал в руках Элаиг Гадар, главный — и, пожалуй, единственный в своём роде — технический специалист Круга.

Ещё был кейдорский обруч Вига — Эмбер обнаружила его на Иссоте и хотела оставить миротворцам, но в последний момент сунула в карман плаща. Оттуда он и тяготил ей совесть.

Итак, вот что получалось изо всей этой мешанины. Марагда твёрдо вознамерилась воскресить прошлое. Возродить Бурю. Пока было неясно, есть ли у неё сообщники и средства, но и того, что она успела натворить, хватало с лихвой.

На межзвёздной военной карте среди баз разрушителей некоторые были отмечены красными крестами или кружками — очевидно, места, где она побывала. Одно казалось особенно подозрительным: там бесстыдно красовался традиционный символ Бури — спираль вихря. Но это было не самое страшное.

Эмбер с нарастающей тревогой вглядывалась в проекционное изображение бесчисленных планетарных систем от Алессиона до туманных окраин, ища глазами самую гибельную точку Вселенной. И робко надеялась, что красного креста там не будет. Это место не было отмечено как база, не было даже поименовано.

Неумолимое чутьё предупреждало, что надежда не сбудется.

У странницы замерло сердце. У самой границы Вселенной, на крохотной и безжизненной планете — почти неразличимая отметина. Красная.

Грот Менауту.