Эмблема печали

В другом конце вагона сдавленно вскрикнула женщина. Было слышно, как за перегородкой в соседнем купе с пыхтением возятся дембеля, вероятно укрепляя дверь. Мирный тупо смотрел на красивые загорелые ноги в дорогих туфельках.

— Обязательно прочту, — сказал он. — Но чуть позже. Хорошо? — Он перевел взгляд с ног на лицо женщины. — Я прочту, а вы мне скажите: где лежит пакет?

— Увы! — женщина дернула плечом и сняла локоть с полки. — Ничем и никак не могу вам помочь.

Из чемодана на пол выпала электробритва, от удара отскочил и запрыгал под ногами прозрачный колпачок. Мужчина оставил свою щеку, протянул руку, взял очки, протер их, надел, сквозь стекла посмотрел снизу вверх на Мирного и вдруг крикнул:

— Убирайтесь!

— Жить надоело? — спросил Мирный и погрозил ему пистолетом. — Сиди тихо, писатель. Снимай рубашку.

— А вы сама тоже, наверное, писательница? — вываливая разом из чемодана все на пол, ухмыльнулся лысый.

— Пишу!

— Статейки?

— Уголовная хроника.

— Во как!

— Нет!.. — закрывая лицо руками, сказал плаксиво мужчина. — Я не могу!.. Не могу… — Он раскачивался, сидя на месте. — Не могу!..

— Надо снять рубашку… и штаны… — повторил Мирный. — Писатель… Ку-ку! — и он пошевелил волосы на его голове стволом пистолета. — Давай быстренько, времени в обрез, как у зубного врача. Сделал дело и свободен. Давай, давай…

— Но мы же интеллигентные люди? — На Мирного смотрели сквозь стекла очков заплаканные, полные отчаяния глаза. — Мы же интеллигентные…

— Интеллигентные! Да! — согласился Мирный. — Штаны, говорю, снимай.

— А вы убийства освещаете? — спросил лысый. — Ну такие… — он разинул зачем-то рот и скривил рожу, — страшные… Загадочные…

— Освещаю!

— А он потом детективчики строчит, да? Про майора Пронина и про его собаку Джульбарса?

Женщина смотрела пристально на ствол пистолета и, когда ствол, смотрящий на ее туфлю, медленно пополз вверх по ноге и дошел до края юбки, решительно взялась за ткань и обеими руками, растопырив тонкие красивые пальцы, медленно задрала ее.

— Вас это интересует?

В другом конце вагона раздавались истошные крики и удары, что-то сыпалось под звон колес и громко раскатывалось по полу.

— Эй! — сказал лысый, и рука его метнулась к кобуре.

8

В раскрытой двери купе стоял проводник. Плешивый, заспанный, он моргал мутными голубыми глазами, и слюнявые губы его шевелились. Рот проводника расплылся в багровый мягкий овал, глаза округлились. Лысый хотел уже выстрелить, но Мирный сделал знак, мол, не надо.

Проводник поправил обеими руками свою синюю мятую форму, можно было подумать, что он даже не понял грозящей опасности, и, потерев большим темным пальцем смешную бородавку у себя на носу, сказал:

— Чай пить будете?

— Жорж, ты будешь пить чай? — спросила журналистка, искривив губы в улыбке.

Писатель отрицательно покачал головой.

— Два стаканчика, будьте любезны! — сказал Мирный. — Или три? — он посмотрел на лысого.

— Нет! Руки заняты.

— Тогда два!

— То-то-ва-ри-щ!.. — прошептал писатель. — По-мо-ги-те!..

Но проводник уже исчез, двинувшись дальше по вагону.

— Сопля, — сказал Мирный и дал понюхать писателю ствол своего пистолета. — Детективы. Дерьмо, а с такой бабой живет.

— А он что? — спросил лысый. — В смысле проводник?

— Он больной человек, — объяснил Мирный. — Ничего не видит, кроме светофоров, чая и постельного белья. Он даже не вспомнит ничего… Мы уже с ним работали. Алкоголик. Его показания ничего не стоят.

Проводник двигался по вагону, и действительно, ни в его походке, ни в выражении его лица не было ничего нового, необычного. Проводник просто разносил в положенное время чай. Дверь купе была чуть приоткрыта, и Алексей увидел проводника, наверное, минуты за три до того, как тот оказался перед ним.

— Вы можете связаться с начальником поезда? — шепотом спросил он.

— Пока нет! — почти беззвучно шевельнулись синеватые губы, и громко, на весь вагон, проводник продекламировал свое: — Чаю не желаете?

— Три стакана, пожалуйста! — так же громко отозвался Алексей.

Проводник кивнул. Он вовсе не был идиотом.

9

Долгое движение, которым Мирный поправил свою матросскую робу, все же выдало небольшое беспокойство. Время уходило и уходило, шансы на то, что пакет с героином все-таки будет найден, с каждой ушедшей минутой падали, и было совершенно понятно: если не удастся найти, то спросят с него. Не нашел — возмести. Если бы не травка, при подобном раскладе Мирный уже давно и без всякого смысла перекалечил бы своим тяжелым кулаком несколько человек, такое уже случалось. Но травка была хорошая, азиатская, крепенькая — она делала его почти добродушным.

Голая Маргарита все еще стояла у окна. Вид ее насмешил Мирного.

— Иди в купе! — сказал он.

Маргарита присела и осоловелыми глазами уставилась на Мирного.

— В купе! — Мирный растворил дверь и как мог вежливо попросил: — Извините, я к вам барышню подселю. А то замерзла в коридоре, бедняжка.

— Я не против! — приподнимаясь со своей полки, сказал Петр Петрович. Он протянул руку несчастной Маргарите и, втянув девушку внутрь купе, притворил дверь.