Эмблема печали

— Я… я не знаю! — задохнулся от боли мужской голос. — Не зна… Не бейте меня!

— Ну, ты чего, чувак? — склоняясь к поверженному и рассматривая его своими вылезающими из орбит безумными глазами, ласково спросил Зяма. — Чайку хочешь?

— Я ничего, я так, вы, конечно, имеете право, имеете…

— Заткнись, — попросил Зяма. — Ну, чего испугался? Что тебе плохого сделали?

— Да, я заткнусь, заткнусь, — согласился тот, отплевывая кровь. — Молчу… Ничего не сделали!..

Зяма поставил коричневый модный ботинок ему на грудь, на белую рубашку инженера, и в позе победителя поднял голову. Лицо Зямы морщилось, он уже чувствовал новые спазмы в желудке.

15

После стрельнутого гитариста на душе Мирного было грустно. Дело было даже и не в гитаристе, пожалуй, а в самой песенке. Репертуар на зоне узкий, привычный, но пахан, когда-то пригревший Сеню на Колыме, пел именно эту песню. Пахана того зверски замочили, и за все прошедшие годы как-то больше не встречал он этой мелодии и от воспоминания размяк, а может быть, просто обкурился.

— Нашли что-то? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Время наше кончилось. Нашли?

Абдулла отрицательно покачал головой. Мирный посмотрел на лысого, тот также покачал головой и отвел глаза.

— Финита! — доставая часы и вглядываясь в блестящий циферблат, сказал Коша, он оторвал глаза от стрелок и указал в сторону служебного купе. — Тут один фраер по коридору бегает, — сказал он. — Если его только пощупать?

— Дайте!.. Дайте мне его! — подпрыгивая на месте, закричал Абдулла. — Дайте, я из него кишки вытащу…

— Заткнись! — попросил Мирный и, прошлепав тяжело по вагону, отпихнул проводника и заглянул в служебное купе. Плюнул. — Опять бабы.

— Дай мне ее, дай мне ее! — подскакивая, попросил Абдулла. — Я ее всю наизнанку выверну…

— Что, очень хочется? — поинтересовался Мирный.

— Ага, — ошалело посмотрел на него Абдулла. — Хочется!

— Ну так и перехочется, — бросил через плечо Мирный и закрыл за собой дверь.

Алексей лежал на полке лицом к стене. Длинные чистые волосы его были разбросаны в беспорядке, и он действительно напоминал девушку. Когда дверь закрылась, он повернулся на полке и присел, притворяться пьяным не было больше нужды.

— Мучить будете? — спросил он с интонацией застенчивого картежника, неожиданно снявшего банк.

Возвышаясь в узком купе прямо над мальчишкой, Мирный смотрел с явным сомнением.

— А ты что, не боишься совсем? — поинтересовался он.

— Боюсь. — Светловолосый и худенький, с острым бледным личиком, более женским, чем мужским, с несоразмерно большими руками, в каком-то измятом костюме, Алексей сидел напротив бандита, ехидно заглядывая снизу вверх в его глаза.

«Если он начнет меня раздевать, — думал Алексей, и мысль его была почти спокойной, холодной, — то сразу конец. Увидит деньги, и — конец! Если взбесится, ударит, выстрелит, то, может, и пронесет меня! Он не один год на зоне отмотал, у него реакция на педераста специфическая! Если задену эту струнку, не станет он меня лапать!»

— Конечно, боюсь, — сказал он. — Если потребуешь, ботинки твои лизать буду. А раздеться, может быть, так пожалуйста! А то, может, и ты разденешься?

— Зачем это? — не понял Мирный.

— А так… Для кайфа!

— Ну, ты наглый! — протянул удивленно Мирный.

— Не знаю, я про себя так раньше не думал.

В вагоне было довольно тихо, было слышно, как прошел мимо двери сумасшедший проводник, и вдруг поезд качнуло. Вероятно, поздно среагировав на светофор, машинист начал экстренное торможение.

От толчка Мирный не удержался на ногах и повалился на полку прямо в объятия Алексея. Громко прозвенел гудок. Мирный даже не почувствовал, как худенькие пальцы отвели матросскую робу и взялись за рукоятку оружия.

Поезд не остановился. Теперь он снова разгонялся. Вероятно, опять горел зеленый на светофоре.

Пистолет тяжело подпрыгнул, как на куске резины, в полудетской выгибающейся ладошке.

— Хорошая машинка! — сказал Алексей, упирая ствол в матросскую робу.

— Хорошая! — согласился Мирный.

Он, как завороженный, смотрел на парнишку, не в силах справиться с поднимающейся внутри черной тягучей тоской.

— Ты из этого ствола гитариста убил?

— Нет, не я… — сказал Мирный. — И не из этого!..

— Тогда ладно, а то я думал, ты совсем зверь. — Ствол все сильнее и сильнее упирался Сене под ребра. — Ты ведь старшой у них?

— Может, я и зверь, — испуганно согласился Мирный. — Не знаю, не думал!..

— Наркотики ищете?

— Пакетик с героином, — сказал Мирный. — И деньги… — зашептал он испуганно. — Ты чего?.. Оставь! Брось!..

Алексей чуть отодвинулся, отнимая ствол от груди бандита и направляя его Мирному между глаз.

— Раздевайся! — сказал он почти сладким шепотом.

— Зачем?

— Глупые вопросы задаешь, начальник… — Ствол пистолета не дрожал в маленькой руке. Черная дырочка смотрела Мирному в лоб. — А вообще я тебе скажу зачем. Для подобия. В природе много подобия…

— Ты умный, что ли, студент? — спросил Мирный и посмотрел с надеждой на закрытую дверь.

— Студент, студент, не сомневайся. Давай! Делай что велено…

— У тебя пакет? — стягивая через голову робу, спросил Мирный.