Эмблема печали

— Что, если сейчас? Где-нибудь в центре? Ты свободен?

— Не совсем. Вот если ты сможешь приехать ко мне…

— Конечно, приеду. Диктуй адрес.

Студенческое общежитие — поставленные вблизи трассы, посреди размытого глинистого пустыря, впритык друг к другу буквой «Т» две пятиэтажные коробки — найти оказалось нетрудно. Всего-то четыре троллейбусные остановки от университета. Но вот проникнуть внутрь Лиде сразу не удалось. Въедливый вахтер так долго проверял ее паспорт, а потом так долго дозванивался кому-то, уточняя время посещения, что она чуть не сломала от раздражения каблук новенькой туфли, притопывая по грязному кафелю. Наконец вахтер опустил трубку на звякнувшие рычажки и проинформировал:

— Посещения разрешены до двадцати двух. Сейчас двадцать пятьдесят шесть. Если вы не выйдете вовремя, будут неприятности, девушка. Комната триста первая. Это на третьем этаже.

Лида была поражена наличием отдельных квартир, она ожидала увидеть стандартную полупьяную общагу. Квартира Алексея находилась в самом конце коридора. Сообразив, что она звонила именно сюда, что здесь, в этой студенческой келье, стоит даже телефон, Лида отметила, что, может быть, вахтер и прав и не следует задерживаться после разрешенного времени. Может кончиться такая задержка чем-нибудь ненужным, если не постелью, то выпивкой. А если выпивка, то и постель.

Она привыкла задавать тон только сама — приглашать к себе и наливать тоже сама. От этих собственных мыслей Лида испытала новый приступ раздражения.

Однако увидев щуплую фигурку Алексея, распахнувшего дверь, она даже смутилась, такими глупыми показались ей сразу все эти мысли. Маленький, бледный, со спутанными волосами, он смотрел на нее ехидно, и его тонкий рот радостно растягивался.

— Привет! Заходи… Что будешь пить?

— А что ты можешь мне предложить?

Она забралась с ногами в огромное кожаное кресло и разглядывала комнату. Кресло было еще теплым. На широченном подлокотнике лежала какая-то книжка по кибернетическим системам на английском. Кроме кресла в комнате был большой стол. На столе возвышался сильно навороченный компьютер. Компьютер был выключен. Ободранный округлый шкаф, даже дивана не было, только драные половички на полу и раскладушка, застеленная серым одеялом.

— Кофе? Виски? А хочешь стаканчик кефиру?

Лиде стало весело. Он стоял посреди комнаты такой беспомощный, такой смешной — он был совершенно тот же Алешка, которого она встретила когда-то, — и предлагал выпить кефиру.

— Виски с апельсиновым соком, — Лида щелкнула пальцами. — Надеюсь, у тебя есть апельсиновый сок?

Апельсинового сока не оказалось. В маленькой кухне Алексей смешал пару коктейлей. В холодильнике нашлось полбанки компота из ананасов и лед. Подавая высокие лабораторные стаканы с коктейлями и опускаясь у ног Лиды на полу, он сказал:

— Соломинки нет, если хочешь, могу дать тебе чистый катетер.

Лида тряхнула головой.

— Нет, — усмехнулась она. — Не нужно.

Стаканы встретились в воздухе на уровне ее чуть задранного, затянутого в капрон колена. Они выпили.

— Вроде у тебя в прошлый раз не было косы? — сказал Алексей.

— Нет, это не парик. — Лида поставила свой стакан на подлокотник. Она пропустила через пальцы туго заплетенную косу. — Моя собственная. Только я ее зачем-то отрезала. Но видишь, и так носить можно. А то меня без косы никто узнавать не хочет.

— Ладно, — сказал Алексей. — Расскажи, что произошло? Ты ведь не просто так пришла?

— Ничего, — сказала Лида. Ей было приятно с ним встретиться, но она вовсе не хотела этого показывать. — Просто остались после нашей последней встречи некоторые вопросы.

Лида допила свой коктейль и зачем-то отдала пустую емкость Алексею.

— Что ты хочешь узнать?

Он смотрел ей в глаза, и все заранее приготовленные вопросы потерялись под этим взглядом. Испытав неудобство, Лида поняла, что будет еще хуже, если пауза продлится хотя бы минуту, и она выдала первое, что пришло в голову:

— Я бы хотела узнать, например, кто же был тот человек в поезде? Ты помнишь, о ком я говорю, тот, что сначала напугал тебя, потом ему дали по голове и увезли на «скорой», а потом, когда мы лазили ночью по станции, его застрелили в отцепленном вагоне. Ты можешь мне про него рассказать?

— Любопытство заело?

— Считай, что так.

— Хорошо, но, собственно, я и сам не знаю, кто он. Мне нужно было это выяснить. Понимаешь, когда я запустил программу «Эмблема печали», в первый же момент произошла накладка. Я до сих пор сам не понимаю, из-за чего это случилось.

— Неужели тебя кто-то может обставить?