Эмигрант

Устав от вопросов, на которые сложно найти ответ, Вильгельм встал с кровати и вышел на балкон. К вечеру тучи немного рассеялись, и сквозь темные дымки можно было увидеть звезды. Они то пропадали, то появлялись вновь. Ветра не было. Горизонт укрывали черные холмы, похожие на спины ежиков. Они спали, и их груди медленно вздымались и опускались, а за ними то появлялись, то исчезали остальные члены небольшой семьи дремучих ежей. Большое поле спящих холмиков сейчас расстилалось перед Вильгельмом, и вместо созерцания этого чуда он мог сидеть на своей скрипучей кровати и думать о совершенно чужом ему человеке. До заказа герой не знал, кто такой мистер Уан. В его жизни все было просто, его ничего не связывало, он ни с кем не связывался, мог легко появится и так же неожиданно исчезнуть. Вильгельм являлся призраком всем, кто поступал бессовестно, и после его ухода оставались лишь боль, страх, кровь, иногда даже смерть провожала героя взглядом. На фоне пятен звездного неба вдруг родился яркой вспышкой и застрял вопрос: почему я этим занимаюсь? Точно ли я творю добро, избивая и убивая людей? Чем я отличаюсь от мистера Уана? Я ведь такой же убийца. Я осознаю это, но продолжаю искать оправдания для своих злодеяний. Что меня связывает с этим делом?

Насилие… Вырвалось вместе с легким выдохом это страшное слово из уст Вильгельма. Мне нравится избивать, думал он, нравится калечить, мучать, убивать. Мне приятно видеть страдания пьяниц, наркоманов, алкоголиков, людей. Я не смогу тронуть женщину, но мужчину всегда готов избить до полусмерти. И чем я отличаюсь от убийцы? Может, на самом деле я ищу себя? Может, тот заказчик знает, кто я такой. Я случайно убил его друга, и он решил заказать меня мне же. Моей целью являюсь я сам. Мне стоит убить себя?

Тогда кто такой мистер Уан? Почему заказчик использовал это имя? Вряд ли это пустое прозвище из головы… Его коллеги говорили о нем, значит, он существует. Это не я цель, но я- убийца. Я не охочусь сам на себя, но я ищу не только мистера Уана. Этот старик точно что-то знает… Знает больше, чем я.

По дорожке, плохо освещенной старыми фонарями, некоторые лампочки которых уже давно перегорели, шел незнакомый мужчина в сером пальто, он уставился в пол и не замечал окружающего мира. А позади него шли мужчина в светлом пальто и женщина в темно-зеленых брюках и бордовой кофточке. Они мило о чем-то болтали, и оба выглядели заинтересованными в друг друге. Для них все сомкнулось в них самих. Они не замечали впереди идущего человека, не замечали и окружавшую их мглу. На них могли бы смотреть тысячи глаз из балконов корпуса, а эта парочка все равно бы ничего не замечала. Видно сразу, что нашли они друг друга совсем недавно и так поражены самими собой, что не могут прекратить общение, изучение всех своих сходств и различий. И глядя сначала на парочку, а потом на мужчину, который уже исчез за углом, Вильгельм тяжело вздохнул, присел на холодный бетон и надрывающимся голосом прошептал:

— Это называется одиночеством?…

Вспомнилось, как герой точно так же сидел в темном переулке, и внутри царило непреодолимое желание исчезнуть. Отчего-то одиноким людям хочется исчезнуть больше всего, ведь их пропажа- единственное надежда на то, что на них обратят внимание, что пропащего человека заметят, ведь осталась пустая квартира, за которую никто не платит, остались документы на личность, которую никто не видел, остался даже заранее оплаченный обед, который никто не ест. И эти мелочи жизни, оказывается, напоминают остальным, что был такой одинокий человек, который тихо про себя хотел исчезнуть, но заметили его в самый поздний момент. Поначалу всем будет стыдно, но пропажа быстро забудется. Если у квартиры нет хозяина, его место займет новый одиночка, способный выплачивать деньги. Если владельца документов нет, то эти бумажки сожгут или переработают, поставят новый штамп, подписи, цифры. Если обед никто не ест, то его обязательно отдадут ненасытному.