Эмигрант с Анзоры

А нет, четверо детей у нее! Пацан лет семи догнал, в руках – целый букет из ледяных коричневых палочек мороженого. Раздает всем – сестре, маме... карапуз уже ковыляет с криком – как же, вдруг ему не достанется.

«Ракушка». Оригинальное здание такое. Сделано в виде огромной раковины, рубчатые стены переливаются перламутром. Это ресторан, недорогой, государственный... можно было бы зайти, да что-то мне боязно. Я вообще стараюсь никуда особенно не заходить.

Целая компания – четверо ребят, двое девчушек, самому старшему, наверное, и восемнадцати нет – с хохотом и гвалтом вываливается из «Ракушки». Девушки обе очень симпатичные, а одна одета так оригинально: алое полотно перекинуто через плечо, обернуто вокруг тела два раза и свисает с одной стороны, а со второй – нога очень высоко обнажена. Даже описать трудно, но смотрится красиво. А вторая просто в черном топе на тонких бретельках и в белой юбке. И хохочет так заразительно, что я невольно начинаю тоже улыбаться.

На море, наверное, идут, купаться? Нет... пошли вдоль набережной. Просто так.

Перед «Ракушкой» на площади всегда торчат несколько художников – тут вид очень хороший на горы, да и на море тоже. Ну и вообще здесь у них такое место, где они привыкли собираться. Я пристроился за плечом у одного – он работал какими-то странными светящимися красками, выдавливая их из длинных узких тюбиков, похожих на карандаши. Горы на его полотне поднимались – те же, но словно в другом измерении, сияющие какие-то, фиолетово-синие... вот на таких вершинах, наверное, и живет Цхарн. Я пригляделся к художнику – немолодой уже мужик, морщинки у темных глаз залегли. Волосы стрижены коротко. Да и не художник он, наверное, не профессионал. Я уже понял, что в Коринте профессионалов-художников, композиторов, писателей очень мало. Эстарг, наверное, просто развлекается, пока свободное время есть.

Глупо это, наверное... Нецелесообразно как-то.

Интересно, зачем он здесь сидит – по идее, если рисовать с натуры, так нужно ее стараться поточнее скопировать. А так, как он, можно и дома рисовать...

Может, здесь просто ему привычнее? Атмосфера, друзья рядом. Я обошел, не приближаясь, других художников – эти просто горы изображали, и у каждого получалось совершенно по-своему. И та же линия, вроде бы, и краски те же, и выполнено все вполне профессионально. Но вот общая атмосфера каждый раз – другая.

И не та, что в реальности, на самом деле. Ведь на самом деле мир трехмерный. А может, и четырех, и шестимерный. И солоноватый свежий воздух, и голоса, и смех, летящий издалека, и мерный, едва слышный рокот прибоя, и вот это дрожащее марево, чуть искажающее великолепную строгую линию гор... Все это буквально просто невозможно передать на бумаге. Ведь бумага – плоскость, а проекция на плоскости всегда отличается от самого предмета. Как ни старайся. И однако – в каждой картине чуть по-другому, но тоже присутствует и воздух этот, и запах, и смех... вся эта жизнь. Как они добиваются этого?

Тьфу ты, Цхарн, ну у меня и мысли пошли... скоро, видно, искусствоведом заделаюсь.

На другом краю площади женщина играла на скрипке. Я постоял немного, послушал. По-моему, она импровизировала. Но хорошо получалось.

Скрипка, тень от здания ложится синим углом, ярко вычерченные вечерним косым лучом ровные трещинки ретанового тротуара, воздух прозрачен и высвечен до самой высоты...

Люди навстречу. Пожилая пара. Похожи друг на друга, как брат и сестра, но по-другому все-таки... женщина очень красивая. Старая, белые волосы забраны в узел на голове, стройная, легкая – красивая. Здесь не принято красить седые волосы, да и зачем – разве старость не прекрасна сама по себе? Пожилые супруги – одного роста, и выражение глаз одинаковое, и улыбки, и полная согласованность, слитность движений. Столько лет вместе прожить – но этого мало, не просто прожить, а в любви. Это же видно сразу...

Компания расселась в кружок прямо на ретане. Гитару передают по кругу, каждый поет строфу -и дальше. Я остановился, прислушался... а, это любимое местное развлечение, петрика, песня с продолжением, каждый сочиняет кто во что горазд.

Я спою про то, про это,

И про все вам расскажу.

Прилетает к нам комета,

На комете я сижу.

Парень передал гитару следующему. Тот задумался на мгновение, ударил по струнам.

Сидит птица на суку

И кричит кукареку,

А кому какое дело,

Что в дупле сидит ку-ку.

Следующей гитару взяла девушка. Запела тоненьким голоском.

Из дупла вылазит дэггер,

Страшнее мировой войны,

Только дэггера увидел,

Как наделал я в штаны.

По кругу пронеслось одобрительное хихиканье. Гитара перешла дальше.

Тут я в дэггера с тоски

Бросил грязные носки.

Дэггер только их понюхал -

Разлетелся на куски.

На меня стали посматривать, и я с сожалением зашагал дальше. Интересно, чем эта петрика кончится...