Эмигрант с Анзоры

Очень уж тема специфическая попалась. Про дэггеров. Это такие, говорят, сагонские биороботы, их на самом деле никто не видел, даже в фильмах их в натуральном виде не показывают. Они вызывают панический ужас одним своим видом. Частушки дурацкие, конечно, но на ходу лучше трудно сочинить. А все же не совсем понятно мне, что им так интересно в этих частушках... у нас бы если и сочиняли – то о другом.

Вон автомат стоит с мороженым... взять, что ли, порцию себе.

Все равно потом приходится возвращаться домой. И наступает вечер.

А вечером тоска особенно сильно подступает. Такая тоска, что ничего уже не хочется, и ничего не нужно. И если вспомнишь вдруг Арни и Таро, можно хоть поплакать – стесняться тут некого. Но иногда даже и воспоминания не идут, просто – тошно.

Даже не объяснить, почему тошно. Просто – все плохо. Все. Ведь я все предал, все идеи наши предал и забыл. Живу у врагов, жру их пищу, на их деньги живу. На подачки. Все бросил, все забыл, чему меня учили. И даже не жалею об этом, не хочется мне назад.

Хоть бы раскаяться по-человечески, захотеть обратно. А ведь не хочется... знаю, что Цхарн теперь никогда меня не примет... да может, и нет никакого Цхарна. Может, это нам врали...

А что тогда есть?

Неужели вообще ничего нет, никакой Вечной Жизни, вот помру – и все, как засну навсегда, ничего не будет больше? Мне почему-то стало казаться, что так оно и есть. И не попаду я в Сад Цхарна, не поймаю Светлейшую Улыбку. А может быть, кто-то и попадет... это я – предатель.

Да, предатель, уже окончательный, и обратно не хочу.

Но и впереди тоже – ничего нет, совсем ничего. Чужой мир вокруг, который никогда мне не станет родным. Ну, будут они кормить меня. Ну ладно, может, работать начну. Не все же тунеядцем жить. Но жизни-то больше не будет. Доживать осталось... смешно так думать в двадцать лет. Да, я понимаю, что могу даже еще лет шестьдесят прожить. Только я их уже не жить буду – доживать, дотягивать.

Кто это сказал – «и с тех пор все тянутся передо мной кривые, глухие, окольные тропы».

Для чего это все? Зачем? Зачем жить? Черно вокруг, за окном, в глазах черно. Плохо.

Выть хочется. А может, прямо сейчас и умереть? Только как? Повеситься – больно, всегда ужасно боялся повешения. Вены вскрыть... острый предмет нужен, нож, что ли... у меня и кухонного-то ножа нет. Тьфу ты, я уже всерьез обдумываю способ. Глупо это.

Как обычно – скидываю одежду, залезаю под одеяло. Рядом – бокал теплого цергинского ву, его разогретым пьют. Много нельзя, не хватало еще спиться... хотя это тоже идея. Нет, не дадут. Если уж от пристрастия к сенке вылечили...

– Чуча, фильм покажи... комедию...– на экране появляется список, – Комедию смешную какую-нибудь... про Артикс. Ну, вот эту давай, «Сезон охоты».

Смотрю комедию про курортников, а мне не смешно совсем... мне плакать хочется. Я изо всех стараюсь заинтересоваться сюжетными ходами. Постепенно начинает клонить в сон. Все, кажется прошел вечер... прошел.

Смешно сказать, но меня стало тянуть в больницу. По крайней мере, это единственное место, где я общаюсь с людьми. И мало того, ко мне здесь относятся очень хорошо. Заботливо так.

Сначала разные процедуры, в основном – облучение чем-то непонятным. На самом-то деле я здоров, сам не знаю, зачем все это надо... рубцы на легких. У кого не бывает пневмоний, это же самое обычное дело.

Но раз лечат – чего же отказываться?

Приходит Ингор, осматривает меня, потом втирает в шрамы какую-то мазь... для регенерации, говорит. И пальцами массирует шрамы. На руке это больно еще, давит он сильно. Но с каждым разом все легче. И рубец, действительно, уменьшается.

– Ландзо, – говорит он, – у тебя не бывает... сейчас особенно... страхов, депрессии?

Я подумал.

– Да нет.

Ну тоскливо мне по вечерам, так это вполне объяснимо. И зачем об этом говорить...

– А обратно... на Анзору ты не хочешь?

– Нет, – говорю я. Это правда. Я не хочу обратно. Здесь я чужой, но и там... да, и там, как будто тоже не свой. Ничего там нет, что меня бы тянуло обратно.

– Ландзо, – сказал Ингор осторожно, – ты не хотел бы встретиться с представителем СКОНа?

Я вздрогнул. СКОН – космическая полиция, Служба Космической Охраны и Наблюдения. Местные Треугольные.

– Это не обязательно, – добавил Ингор, – тебя никто не осудит, если ты откажешься. Но мне кажется, так лучше было бы для тебя... и может быть, для Анзоры.

– Но что я... зачем это нужно?

– Видишь ли, – сказал Ингор, – я поднял все материалы... такие вот точки, как у тебя на спине – это большая редкость. И то, что ты описывал, это ваше орудие наказания – это не человеческая технология, Ландзо. Ты же сам говорил, это не ток, не химическое что-то, никто не знает, как это действует. Это сагонская технология.

Я стиснул зубы. Мурашки побежали по спине, и все следы от качалки сразу заболели.

– У нас нет никаких сагонов.

– Я понимаю, – согласился Ингор, – Но ведь ты можешь этого и не знать... просто ваше правительство каким-то образом сотрудничает... Ты не нервничай так, – добавил он, – это все не так страшно.