Эмигрантка в Стране Вечного Праздника

Рассказывая об этом, мне вспомнилась другая история, произошедшая у меня на глазах. Как-то раз на курсах воспитателей групп продлённого дня меня, в числе прочих учеников и учениц, отправили для прохождения практики в ближайшую зону детского отдыха – большой крытый павильон, оборудованный горками, тобоганами, качелями, шведскими стенками и т.д. Оказалось, что самым любимым развлечением у ребят был батут, поэтому около него выстроилась самая длинная очередь. Правда, прыгать на нём детям разрешалась только под присмотром взрослых. Меня с парой напарников по курсам поставили туда, чтобы следить за количеством детей, отправляемых на батут, иначе в случае перевеса он мог порваться. Согласно инструкции, мы запускали трёх-четырёх ребят, которые прыгали на нем минут пять, а затем на их место заступали следующие. Всё было нормально, пока очередь не дошла до мальчика лет восьми, весившего шестьдесят килограммов, а может быть даже и больше. Проще говоря, от мальчика у него было только лицо, а тело походило на огромную статую Будды с присущими ей округлыми и складкообразными формами. В то же время отказать в этом удовольствии крупному мальчугану мы не могли, поскольку он был ребёнком, а потому имел полное право повеселиться в своё удовольствие. Когда этот мальчик встал на упругую поверхность батута, то стоявшие рядом родители с детьми стали расступаться по сторонам, а минуту спустя бросились врассыпную, по-видимому, подозревая, что этот ребёнок плотного телосложения в прыжке может запросто перелететь заграждение и приземлиться на кого-нибудь из них сверху. К несчастью, именно это произошло. С первого прыжка он стартовал вверх наподобие космической ракеты, и та сила, которая сумела оторвать его от земли, существенно изменила его последующую траекторию. В считанные секунды буддообразный ребёнок вылетел за пределы батута и в падении грохнулся на пытавшегося отбежать в сторону невысокого и сухощавого мужчину. Раздался мощный хлопок, и когда мы подбежали к опрокинутому взрослому и пареньку, практически целиком закрывшему его своим грузным телом, то до нас, будто из недр земли, донёсся тихий и злобный шёпот пострадавшего: «Да кто же тебя так раскормил? Это же надо так… су…су…су… су-меть…» В то же время его собственный ребёнок принялся задорно хохотать над раздавленным беднягой-родителем: «Пап, ха-ха-ха! А ты ещё раз можешь так распластаться в лепёшку?! Ха-ха-ха! Ну сделай это ещё раз, па-а-ап!»

******

В завершении рассказа о фруктово-овощном складе скажу, что внезапно обрушившийся на Страну Вечного Праздника экономический кризис стал причиной моего увольнения. К концу третьего месяца работы надежды на то, что Максимильян подпишет со мной следующий краткосрочный контракт, рухнули в одночасье. Пригласив меня в свой кабинет и усевшись на крышку письменного стола, он скороговоркой выпалил: «Полагаю, ты в курсе, что у нас сейчас в стране творится с экономикой? Бедственное, скажу я тебе, положение. Спасайся, кто может! Вот и придётся мне наших девчонок спасать. Вчера ко мне две местные приходили устраиваться на работу, и я им отказать не сумел. Ведь они же отсюда, свои. Родились здесь, выросли, купили себе жильё, а ипотечные кредиты нужно оплачивать, чтобы не остаться без крыши над головой. В общем, я их пожалел. Но поскольку этот ангар не резиновый, то набрать персонала больше положенного я не могу, поэтому со следующей недели ты и румынка Габриэла можете считать себя освобождёнными от рабочих обязанностей. Я решил ваших контрактов больше не продлевать». От услышанного меня слегка пошатнуло и в голове каруселью закрутились невесёлые мысли: «Как же это?! Взять и рассчитать вот так просто, из-за национального несоответствия… мол, они свои, а я, получается, никто…» Обратив внимание на мой ошарашенный вид, шеф грубовато потрепал меня по плечу: «Ты только давай у меня не плачь! Да в чём проблема-то? Устроишься куда-нибудь, как все ваши, эмигрантки, пойдешь уборщицей, они везде нужны». «Мне, честно говоря, хотелось бы ещё какое-то время поработать у Вас на складе», – бросила я на него умоляющий взгляд в надежде, что это ещё не окончательный приговор. Но начальник к тому времени меня уже не слушал. Повернувшись ко мне спиной, он принялся лихорадочно копаться в лежащих на столе бумагах. «А, да, постой, – добавил он напоследок, – я Габриэле ещё не сообщал, что её заодно с тобой увольняю, поэтому подойди к ней и как-нибудь по-хорошему объясни, чтобы она не обиделась. В общем, ты неглупая, понимаешь, что я имею в виду. А в понедельник приходите сюда обе за расчётом, лучше вечерком, когда я буду посвободней». В глазах у меня колыхнулись накатившие от обиды слёзы, но, пересилив себя, я прошептала: «Хорошо, я ей об этом сообщу», – и на ватных ногах вышла из его кабинета.

******