Эмигранты

В унтер-офицерской школе занималось теперь около сотни человек. Это была молодежь, перешедшая от крестоносцев и мушкетеров, организации которых стали постепенно хиреть. В школу же привлекала перспектива после ее окончания попасть в какой-нибудь охранный отряд. Но пока что вся эта молодежь была без работы и тешила себя надеждами, поддерживаемыми обещаниями «господ офицеров».

По воскресеньям теперь занималась вся школа. Это устраивало и начальство, которое, в отличие от рядовых, было устроено на работу. Саша Рязанцев привез откуда-то пулемет и теперь все, повзводно, занимались изучением, сборкой и разборкой старенького «Гочкиса», невесть где побывавшего.

Леокадии Леонид рассказал про школу, но тут же просил ничего не говорить матери. Ее он до сих пор держал в твердой уверенности, что ее сын далек от политики и единственное, что его интересует — это учение и спорт. И, действительно, Леонид окреп и возмужал. Значит, думала она, гимнастика, рекомендованная доктором Зерновским, благоприятно сказалась на здоровье сына. Что ж, пусть занимается спортом и дальше.

Среди будущих унтер-офицеров прошел слух, что в районе Хайлара и Трехречья скоро будут формировать отряды для несения охраны границы. На вопросы учащихся школы «господа офицеры» ничего определенного не отвечали, но и не отрицали возможности создания таких отрядов. Леонида перспектива попасть в такой отряд не привлекала — уезжать из Харбина, оставлять мать, а теперь и Леокадию, ему совсем не хотелось. Но многие ребята стали тешить себя надеждой, что как только они закончат унтер-офицерскую школу, так сразу же будут направлены в какой-нибудь отряд. Многие интересовались Трехречьем, расположенном на границе с Россией, в северо-западной части Маньчжурии. Там были поселки, населенные перешедшими из Забайкалья казаками, занимавшимися сельским хозяйством и скотоводством.

— Махнем в Трехречье, — говорили будущие унтер-офицеры, — живут там сытно!

За последнее время Леонид сдружился с числившимися с ним в одном отделении Арсением Авдеевым — высоким, сутуловатым парнем, приехавшим в Харбин с восточной линии в поисках работы и жившим у своих дальних родственников. На маленькой станции жила мать Арсения, о которой он всегда говорил с большой почтительностью. Кончил Арсений четыре класса начального училища, потом, как он рассказывал, работал мальчиком в лавке у скупого и прижимистого хозяина, а когда ему минуло семнадцать лет, хозяин его уволил, взяв на это место своего тринадцатилетнего племянника. Арсений решил искать счастья в Харбине, но и здесь не мог найти работу. Направил его в унтер-офицерскую школу генерал Пацковский, заверивший, что после окончания школы работа Арсению будет обеспечена.

Виктор Ващенко по-прежнему работал штамповщиком в слесарной мастерской и в те дни, когда там было очень много работы, хозяин брал на несколько дней еще одного рабочего. Когда Виктор предложил Арсению поработать временно в мастерской, тот с радостью ухватился за эту работу и отработав там с неделю и получив деньги, отправил их матери.

— Пусть думает, что я на работу устроился, — говорил Арсений. — Я у дядьки пока живу, мужик не вредный, в пекарне работает. Говорит: «Хлебом я тебя всегда накормлю, а чего другого не умею. И на одном хлебе прожить можно».

Леонид как-то видел дядю Арсения — огромного, с большим животом — и подумал, что вряд ли дядя живет на одном хлебе, что же касается племянника, то тот, действительно, кроме хлеба мало чего получал с дядькиного стола и поэтому всегда был голоден.

Иногда Виктор или Леонид покупали пол дина дешевой колбасы или обрезки в гастрономическом магазине и приносили их на занятие в школу. Они звали Арсения и садились где-нибудь в уголок, говоря, что хотят перекусить. Тот всегда отнекивался, но потом соглашался и незаметно один съедал все, после чего удивительно говорил:

— А вы что же, ребята, так мало ели?

— Как мало? — говорил Виктор. — Одинаково все ели, ты просто не заметил.

Леонид все больше привязывался в Виктору Ващенко. Было в этом невысоком, скромном парне что-то такое, что заставляло говорить с ним о самом сокровенном, делиться последним пятаком, чувствовать в нем верного друга. Казалось бы, что среди одноклассников он скорее мог найти друзей, но ни с одним из них он не был дружен. Многие были детьми состоятельных родителей или сынками генералов и полковников и это отделяло их от Леонида высокой стеной.

Дядя Семен писал редко, ограничиваясь поздравлениями к праздникам, да ко дню рождения матери. Иногда в Харбин приезжала тетя Зоя, но останавливалась она всегда в гостинице Ориант в Новом Городе. Николай и Галина жили на квартире в семье железнодорожников и Леонид редко их встречал, а к ним они за все время ни разу не зашли: Галина, видимо, из-за явной неприязни к матери Леонида, а Николай из-за своего напыщенного безразличия ко всему вообще.

Тетя Зоя, приезжая в Харбин, всегда прибегала навестить мать Леонида и, как правило, приносила большой торт.