Эмигранты

— Машенька, ну почему ты ничего не пьешь и так мало кушаешь, — говорила тетя матери. — Ты все такая же скромница! А мы, вот видишь, любим и выпить и поесть. Ну выпей хотя бы вина!

Мать неохотно выпивала рюмку вина, морщилась и сразу разделялись на две группы — дамы шли в гостиную продолжать игру в маджан, а мужчины — в дядин кабинет, где усаживались за новую пульку.

Игра обычно заканчивалась утром, вид у всех игроков был ошалелый, лица дам поблеклыми, мужчины от бесконечного курения говорили хриплыми голосами. Перед уходом гости выпивали по чашке кофе, который к этому моменту готовил, всю ночь не спавший, повар Василий. Потом, все еще обсуждая превратности игры, уходили шумной гурьбой. Как только за гостями закрывалась дверь, тетя шумно облегченно вздыхала и шла принимать ванну, приготовленную маленьким Василием, тоже всю ночь дремавшим в ожидании приказаний барыни. К утреннему чаю в воскресенье дядя и тетя не выходили, отсыпаясь после бессонной ночи.

— Господи, — как-то сказала мать, когда они были с Леонидом вдвоем. — Какой пустой образ жизни они ведут! Какие у них узкие интересы!

Она теперь часто была задумчива, редко смеялась. На вопросы Леонида — что с ней, не больна ли она, мать гладила его по голове и говорила: «Ничего, сыночка, просто так».

Гости бывали не только по субботам, но тогда маджана и преферанса не затевали, а подолгу сидели за чайным столом, разговоры вертелись вокруг железнодорожных новостей, каких-нибудь пикантных происшествий в железнодорожном поселке, дамы обсуждали моды сезона. И редко, очень редко, разговор касался жизни «там», как-будто вообще не существовало страны, бывшей их Родиной. Но и тогда кто-нибудь рассказывал «об ужасах» жизни «там», причем со ссылкой «на достоверные источники». Мать обычно старалась незаметно уйти, когда разговор касался такой темы. Тетя сокрушенно качала головой и говорила ей вслед: «Бедняжка, она столько перенесла там, что теперь все эти разговоры напоминают ей о пережитом!»

И все понимающе кивали головами, сознавая правоту тетиных слов.

В один из таких вечеров среди гостей появился седеющий, среднего роста мужчина, которого все называли «полковником».

— Ах, полковник, — умиленно пела тетя, — как я рада, что вы не забыли нас! Где это вы так долго скрывались?

Полковник, сверкнув золотыми зубами, сказал глуховатым голосом, что ездил по важным делам в Харбин. Тетя понимающе закивала головой и подвела полковника к матери Леонида.

— Машенька, разреши представить тебе полковника Капельницкого!

Это сестра моего мужа. Она только что приехала «оттуда»! — При последних словах тетя почему-то понизила голос.

Полковник галантно расшаркался и приложился к маминой руке. Леонид заметил, что ноги полковника кривые.

— Боже мой! — воскликнул полковник. — Вы вырвались из красного ада! Как вам удалось?! Рискнуть женщине одной нелегально перейти границу! Вы просто героиня! Только русские женщины способны на такие подвиги!

— Почему нелегально? — холодно спросила мать. — Мы, я и сын, — кивнула она головой в сторону Леонида, — приехали поездом.

— Ах, не надо скрывать! — воскликнул полковник. — Мне же точно известно, что никого «оттуда» не выпускают. Это хорошо, что вы не рассказываете подробностей вашего перехода через границу! Такие вещи надо скрывать хотя бы для того, чтобы чекисты не знали всех каналов. Но не передо мной! Со мной вы можете говорить откровенно! Скажите, как многострадальный русский народ терпит иго комиссаров и жидов?! Скоро ли кончится его терпенье и он обрушится на своих тиранов?! Ничего не говорите, я понимаю, вам тяжело, по вашим глазам я вижу, как вы настрадались! Я преклоняюсь перед вами!

Полковник картинно приложил руку к сердцу и затем еще раз приложился губами к руке матери. Та недовольно отвела руку и пошла наверх в свою комнату.

— Бедняжка, — сокрушенно сказал полковник, — как она запугана! Ей, вероятно, кажется, что и здесь ее на каждом шагу подстерегают гепеушники! Как запуган русский народ! Доколе, о Господи! — воздев взор кверху, воскликнул он и сел за стол.

— Полковник, — запела тетя, — быть может вы немного закусите и выпьете рюмку водки?

— Ну что ж, по-русскому обычаю можно. Мы должны блюсти русские обычаи, мы обязаны беречь наш русский дух, наши обряды! В этом наша сила, в этом…

Полковника явно заносило, но все внимательно слушали его мудрые высказывания. Он рубил рукой воздух, но когда тетя налила ему большую рюмку, рубить перестал, остановил взмах на середине и осторожно взял рюмку.

— За многострадальный русский народ! — закатывая глаза, приглушенно сказал полковник и все в поддержание этого тоста дружно сокрушенно вздохнули.