Эмиль и сыщики

— Ребята, прямо кино! Со смеху умрешь. Послушайте только! Я прокрался в гостиницу, увидел лифтера и подманил его пальцем. Он тут же подошел ко мне. Ну, и я ему выложил все, от начала до конца. Про Эмиля. И про вас. И про вора. И что он живет у них в гостинице. И что нельзя терять его из виду, чтобы мы смогли завтра вернуть Эмилю эти деньги. «Что ж, отлично, — сказал мне лифтер. — У меня здесь есть еще одна ливрея: ты ее наденешь и будешь вторым лифтером». «А что скажет на это портье: он ведь не может меня не заметить?» — спросил я. «Он ничего не скажет, он разрешит, — сказал мальчик, — потому что портье — мой отец». Что уж он там наговорил своему предку, не знаю. Но так или иначе, я получил вот эту ливрею, и мне разрешено провести ночь в дежурке, которая, на счастье, оказалась пустой, и мне даже можно прихватить с собой еще кого-нибудь. Ну, что вы на все это скажете?

— В каком номере живет вор? — спросил Профессор.

— Тебя ничем не удивишь! — обиженно проворчал Густав. — Работать мне, естественно, не надо. Велели только не путаться под ногами. Лифтер сказал мне, что вор живет, кажется, в номере шестьдесят один, но уверен он не был. Я тут же рванул на третий этаж;. Крадусь, как шпион, — никто не заметит. То из-за угла выгляну, то за перилами спрячусь. Наверно, с полчаса так сидел, вдруг дверь шестьдесят первого номера как раскроется! Как он выйдет! И точно. Наш вор! Ему надо было… ну, сами догадываетесь, куда… Я его там, в кафе, как следует разглядел. Маленькие черные усики, ушки такие тонкие, насквозь просвечивают, и рожа кирпича просит. Когда он вернулся… ну, сами знаете, откуда… я к нему раз… «Вы чего-нибудь ищете? — спрашиваю. Может, вам чего-нибудь нужно?» — «Ничего мне на надо, — говорит. — Хотя постой! Скажи портье, чтобы меня разбудили завтра ровно в восемь. Номер шестьдесят один. Смотри, не забудь!» — «Не забуду, будьте уверены, — говорю. — Ровно в восемь у вас зазвонит телефон». И наш вор спокойно потопал к себе в номер.

— Вот это да! — Профессор был просто в восторге, ну, а остальные и подавно. — К восьми мы будем его торжественно встречать у дверей гостиницы. А потом поймать его будет легко.

— Можно считать, что он готов! — воскликнул Герольд.

— Торжественная встреча с цветами! — сказал Густав. — Мне пора идти. Я должен еще опустить в ящик письмо для номера двенадцать. Я уже получил чаевые — пятьдесят пфеннигов. Доходная профессия. Лифтер иногда зарабатывает до десяти марок чаевыми. Он рассказал мне. Часов в семь я встану и позабочусь о том, чтобы нашего негодяя разбудили вовремя. А потом я снова здесь появлюсь.

— Дорогой Густав, как я тебе благодарен! — сказал Эмиль почти торжественно. — Теперь уже ничего не может случиться. Завтра мы его схватим. А сейчас все могут спокойно идти спать, верно, Профессор?

— Да, все отправляются домой, чтобы как следует выспаться. А завтра утром, ровно в восемь, мы все собираемся здесь. Хорошо бы раздобыть еще хоть немного денег. Кто сможет, пусть принесет. Я позвоню сейчас Вторнику.

Всех, кто ему завтра утром позвонит, он направит в наш резерв. Может, придется оцепить весь квартал.

— Я пойду с Густавом ночевать в гостиницу, — сказал Эмиль.

— Пошли, тебе там здорово понравится. Мировая конура!

— Я сейчас позвоню, а потом тоже пойду домой, а дорогой отпущу Церлетта, — объяснил Профессор. — А не то он до утра просидит на Никельсбургской площади, он такой. Все ясно?

— Так точно, господин президент полиции, — пошутил Густав.

— Завтра утром встречаемся здесь во дворе ровно в восемь, — повторил Герольд.

— Принеси, если удастся, немного денег, — напомнил Фридрих Первый.

Стали прощаться. Все пожимали друг другу руки, как мужчины. Ребята разошлись по домам. Густав и Эмиль отправились в гостиницу. Профессор пересек Ноллендорфскую площадь, чтобы позвонить из кафе Вторнику.

Час спустя они все уже спали. Большинство в своих постелях. А двое в дежурке на четвертом этаже гостиницы «Крейд».

А один из них — у телефона, в кресле отца. Это был малыш Вторник. Он не покинул своего поста. Трауготт отправился домой. А Вторник не решился отойти от аппарата. Он спал, примостившись на подлокотнике, и ему приснились четыре миллиона телефонных разговоров.

В полночь его родители вернулись из театра. Они очень удивились, обнаружив, что сын их спит в кресле.

Мать взяла его на руки и отнесла в постель. Он вздрогнул и пробормотал во сне: «Пароль „Эмиль“».

Глава тринадцатая Господина Грундайса сопровождает почётный эскорт

Окна номера 61 выходили на Ноллендорфскую площадь. И когда на следующее утро господин Грундайс, причесываясь перед зеркалом, случайно бросил взгляд в окно, он обратил внимание на то, что там играет очень много детей. Не меньше двух дюжин мальчишек гоняли мяч в сквере. На углу соседней улицы тоже столпились ребята, и большая группа детей шаталась без видимого дела у входа в метро.

— Наверное, у них каникулы, — с досадой пробурчал он и завязал галстук.