Эмир Кустурица. Автобиография

— Посмотри, Эмир, вот тропа жизни, указывающая путь. А в этом фиакре сидим мы, путешествуя по жизни, и кто знает, куда нас выведет эта тропа. Настоящий символизм! — сказал мне отец, прежде чем добавить в адрес матери: — Сенка, снимаю шляпу, ты создала прекрасное произведение.

Мелодраматичный тон моего отца, подобно гобелену моей матери, свидетельствовал о романтической жилке Мурата, которую он так старательно скрывал от наших глаз.

* * *

В 1969 году дом моего деда на улице Мустафы Голубича был продан. Некоторое время спустя его снесли, чтобы расширить Дом культуры полиции. Так навсегда исчезла обветшалая вилла барона, замок, в котором разворачивались важные события моего детства. Все, что было связано с жилищем семьи Нуманкадичей, отныне стало неотъемлемой частью нашей памяти, и наши души навсегда остались пропитаны ее благородной атмосферой.

После сноса семейного гнезда первые эпизоды моей жизни начали забываться, в то время как новые уже давали о себе знать.

* * *

Деньги от продажи дома были поделены на четыре равные части: двум сестрам, брату и моим бабушке с дедушкой. На эту сумму они купили себе квартиры в квартале Храсни. Хуже всех перенес переезд дедушка. Не склонный к суете, угнетенный всеми этими хлопотами, он отказывался ходить.

— Эдо, отвези меня в Горний Вакуф, я хочу умереть там, где родился! — сказал он моему кузену Эдо.

Пытаясь поднять ему настроение, Эдо обернул все в шутку:

— Не умирай, пока я не получу свой диплом. Тебе сначала придется отправить меня в Париж, чтобы я увидел Мону Лизу, а потом подождать еще десяток лет, только тогда мы сможем с тобой расстаться.

— Что касается Парижа, я отложил деньги, можешь ехать хоть завтра, если хочешь. А с учебой ты должен немного поторопиться. Если будешь продолжать в том же духе, мне придется послать Создателю наверх новую просьбу об отсрочке. И если Он смилостивится, у меня будет надежда, что я доживу до получения твоего диплома.

Дедушка был счастлив, что деньги от продажи дома пойдут на благое дело. Его дочь сделала то же самое: Сенка открыла валютный счет в «Привредна банка» и положила на него свою долю наследства.

— Кто знает, что нам может понадобиться! Эмир растет. И если, дай бог, наш мальчик остепенится и будет хорошо учиться в школе, мы отправим его в лучшее учебное заведение!

Мышь делает круг почета

В 1972 году режиссер приключенческих фильмов Хайрудин Сиба Крвавац открыл мне дверь в национальный кинематограф. Впервые мое имя появилось в титрах югославского фильма благодаря этим словам: «Нам повезло, там всего один часовой, мы всех их взорвем!» Это была моя единственная реплика в фильме «Вальтер защищает Сараево», благодаря которому о Крваваце узнали даже в перенаселенном Китае. Едва я успевал произнести эту фразу, как наступала моя первая кинематографическая смерть. На полном ходу я натыкался на отряд немецких солдат, которые скашивали меня автоматной очередью. Падая, я издавал последний крик: «Аааааа…» В наших рядах был шпион, который передал немцам информацию о планируемой акции по уничтожению вражеского отряда.

Моя актерская роль не имела никакого отношения к истинному интересу, который я питал к кинематографическому искусству. Родители не очень понимали, что со мной делать, и тогда Сиба Крвавац, из педагогических соображений, предложил мне эту небольшую роль в своем фильме.

* * *

В четверг 4 ноября 1971 года, ровно в 18 часов 15 минут, когда моя мать Сенка пришла в Пятый лицей Сараева, она никак не ожидала услышать то, что ей скажут на родительском собрании. После десяти лет школьного обучения моя мать столкнулась с отзывом, достойным ученика начальных классов. Классный руководитель решил вводить ее в курс дела постепенно, рассказывая о новом этапе в моей школьной жизни. Не зная, с чего лучше начать — с единиц или с прогулов, он выбрал второе. Поскольку родителям обычно проще смириться с непоседливостью ребенка, чем с его глупостью.

— Его ничего не интересует в школе, он целыми днями играет в баскетбол в FIS[25]. А мы лишь любуемся на него из окна. Никакая сила в мире не может заставить Эмира вернуться в класс после большой перемены.

Классный руководитель также был учителем физкультуры и не скрывал своей симпатии ко мне. Когда он выходил из кабинета вместе с Сенкой, то тихо сказал ей:

— Сенка, попробуйте придумать хорошее обоснование его прогулам, у него их накопилось тридцать девять за семестр!

* * *

В баскетболе я мечтал превзойти своего сараевского кумира Даворина Поповича, Пимпека. Со скоростью молнии он проводил мяч между ногами противников, пресекал их маневры, совершал великолепные пасы из-за спины в два шага. Ему удавалось быть лучшим, несмотря на свой маленький рост, из-за которого он был похож на малыша среди гигантов. Он играл почти так же хорошо, как негры из Гарлема. Во время тайм-аута он закуривал сигарету. У Паши, который был самым сильным из нас — а это означало, что и самым умным, — имелось собственное толкование поведения Пимпека.