Эмма

У него было прекрасное настроение: он, как всегда, с готовностью поддерживал беседу и смеялся, казалось, радовался случаю вспомнить свой прошлый визит и даже был в некоторой степени взволнован. Не из-за спокойствия Эмма рассудила о его новообретенном безразличии. Фрэнк отнюдь не был спокоен – напротив, он был немало возбужден, в его поведении чувствовалась какая-то суетливость. Его сегодняшняя оживленность, казалось, его самого не радовала. Однако сомнений по поводу его чувств не осталось и вовсе, когда, пробыв у них всего лишь четверть часа, Фрэнк Черчилль поспешил в Хайбери, чтобы нанести другие визиты. По пути в Хартифлд он встретил некоторых старых знакомых и успел разве что быстро поздороваться, однако смеет полагать, что они будут разочарованы, если он к ним не зайдет. Как бы ни хотелось ему побыть в Хартфилде подольше, к несчастью, он вынужден бежать. Эмма нисколько не сомневалась, что молодой человек к ней остыл, однако его взволнованность и стремление поскорее уйти говорили о том, что полностью он не исцелился и теперь боялся: останься он подольше, чувства снова над ним возобладают.

Прошло десять дней, однако больше Фрэнк Черчилль не приезжал. Он все время надеялся и собирался, но всякий раз встречал к тому препятствия. Его тете постоянно требовалось его присутствие. Так писал он в Рэндаллс. Если то была правда и он в самом деле пытался их навестить, то приезд в Лондон, по всей видимости, не исцелил беспокойства и своенравия миссис Черчилль. В том, что ей и правда нездоровится, Фрэнк был уверен и объявил об этом в Рэндаллсе. Хотя многое и возможно было приписать ее блажи, он не сомневался, что за последние полгода здоровье тетки и впрямь ухудшилось. Фрэнк полагал, что его возможно поправить правильным уходом и лекарствами и что миссис Черчилль, несомненно, проживет еще долгие годы, однако с мистером Уэстоном, который утверждал, будто жалобы ее выдуманные и она совершенно здорова, согласиться не мог.

Вскоре выяснилось, что Лондон ей не подходит. Она не выносит его шума. Он постоянно раздражает ее нервы и приносит страдания, так что под конец их десятого дня в городе Фрэнк сообщил в письме в Рэндаллс, что планы меняются. Они немедленно переезжают в Ричмонд. Там миссис Черчилль рекомендовали одного известного врача, да и сам город ей по нраву. Они уже сняли меблированный дом в ее любимом месте и полагают, что перемена принесет большую пользу.

Эмме передали, что Фрэнк чрезвычайно рад новым обстоятельствам и, кажется, благодарен судьбе за возможность провести два месяца – дом сняли на май и июнь – в такой близости от многочисленных и дорогих друзей. Ей сообщили, что теперь он совершенно уверен в возможности навещать их так часто, как пожелает.

Эмма догадывалась, как мистер Уэстон понимает эти радостные планы сына. Ее одну он считает причиной его счастья. Она же надеялась, что это не так. За два месяца все станет окончательно ясно.

В счастье самого мистера Уэстона сомневаться не приходилось. Он был в полном восторге. Прежде о таких переменах он мог только мечтать, теперь же Фрэнк и правда будет жить действительно по соседству. Что девять миль для молодого человека? Час езды. Он станет приезжать постоянно. Разница между Ричмондом и Лондоном велика: теперь они смогут видеться все время, когда до этого не могли видеться вовсе. Шестнадцать миль – нет, даже восемнадцать, если считать до Манчестер-стрит, – это расстояние серьезное. Даже если Фрэнк и мог выбраться, то весь день проводил в дороге. Нет, Лондон в этом отношении ничуть не лучше Анскома, а вот Ричмонд столь близко, что теперь у них не будет никаких трудностей. Ближе и не пожелаешь!

С новостью о переезде возобновились разговоры о бале в «Короне». О нем и прежде не забывали, однако очень скоро отказались от напрасных попыток назначить точный день. Теперь же балу быть! Продолжились прежние приготовления, и вскоре после переезда Черчиллей в Ричмонд от Фрэнка пришла весточка, в которой он сообщал, что тетке уже гораздо лучше и что он, вне всяких сомнений, сможет приехать к ним на сутки в любое назначенное время, и просил долго с балом не затягивать.

Задумка мистера Уэстона обещала стать явью. Всего несколько дней отделяли молодежь Хайбери от полного счастья.

Мистер Вудхаус смирился. Время года, несомненно, облегчало его горькую участь. Май во всех отношениях лучше февраля. Компанию ему на вечер согласилась составить миссис Бейтс, Эмма дала Джеймсу все необходимые указания, а сам мистер Вудхаус жизнерадостно выразил надежду, что ни с малышом Генри, ни с малышом Джоном в отсутствие милой Эммы ничего не случится.

Глава II

На этот раз балу ничто не помешало. День был назначен, и день настал. Утро прошло в тревожном ожидании, но наконец Фрэнк Черчилль собственной персоной явился к обеду в Рэндаллс, и все вздохнули спокойно.