Эмма

– Нет на свете человека, которого заботят наряды меньше, чем меня, но по таким случаям, как этот, когда все взоры обращены ко мне, и из признательности к Уэстонам, которые, несомненно, дают этот бал прежде всего в мою честь, мне бы хотелось выглядеть не хуже других. Вижу, жемчуга тут больше почти ни у кого нет… Фрэнк Черчилль, как я понимаю, превосходный танцор. Посмотрим, какая из нас получится пара. Славный он молодой человек, этот Фрэнк Черчилль. Очень мне понравился.

Тут Фрэнк Черчилль внезапно столь живо заговорил, что Эмма осталась уверена: он тоже услышал эти похвалы и далее слушать не пожелал. На время беседа с ним отвлекла ее, но стоило им ненадолго замолчать, как вновь послышался отчетливый голос миссис Элтон. К дамам подошел мистер Элтон, и его жена воскликнула:

– Ах, наконец вы отыскали нас в нашем уединенном уголочке! А я как раз говорила Джейн, что вам, вероятно, скоро захочется к нам присоединиться.

– Джейн! – удивленно и недовольно повторил Фрэнк Черчилль. – Какая вольность… Но мисс Фэрфакс, полагаю, не против.

– Ну как вам нравится миссис Элтон? – шепотом спросила Эмма.

– Совершенно не нравится.

– Как вы неблагодарны.

– Неблагодарен!.. О чем вы? – спросил он, но, переменив хмурый взгляд на улыбку, продолжил: – Впрочем, не говорите. Не хочу знать. Где отец? Когда мы начнем бал?

Эмма совсем не понимала Фрэнка Черчилля и его странного настроения. Он пошел искать отца, но вскоре вернулся и с ним, и с мачехой. Оказалось, они были озадачены одним вопросом, которым хотели поделиться с Эммой. Миссис Уэстон только пришло в голову, что придется попросить миссис Элтон открыть бал – наверняка она рассчитывает именно на такое отношение. Словом, несмотря на все их желания, Эмме придется уступить ей это право. Она стойко приняла прискорбную перемену.

– А как быть с кавалером? – спросил мистер Уэстон. – Она решит, что ее обязан пригласить Фрэнк.

Фрэнк сразу же повернулся к Эмме, полный намерения исполнить данное ей обещание, и заявил, что уже ангажировал даму, чем заслужил одобрительный взгляд отца. Тут миссис Уэстон предложила самому мистеру Уэстону пригласить их гостью, и они втроем принялись его убеждать, в чем, впрочем, быстро преуспели. Мистер Уэстон и миссис Элтон открывали бал, мистер Фрэнк Черчилль и мисс Вудхаус следовали за ними. Эмме пришлось уступить миссис Элтон первенство на балу, который, как она вообще-то полагала, давался ради нее. Так недолго и о замужестве задуматься. Тем временем тщеславие миссис Элтон, несомненно, было удовлетворено в большей мере: хоть она и рассчитывала открыть бал вместе с Фрэнком Черчиллем, но все же нисколько не была расстроена переменой. Мистера Уэстона можно считать главнее. Однако даже несмотря на это досадное обстоятельство, Эмма радостно улыбалась, с удовольствием наблюдая, как пары выстраиваются в длинный ряд, и предвкушая на редкость долгий и веселый вечер. Беспокоил ее разве что мистер Найтли. Он решил остаться в стороне, хотя место ему было не там, а среди танцующих. Он же встал вместе с мужьями, отцами и любителями виста, которые с притворным интересом наблюдали за парами в ожидании, когда можно будет наконец приступить к игре. А ведь он так молодо выглядит! Нигде, пожалуй, он не мог бы предстать в более выгодном свете, чем среди них. Высокий, крепкий, статный, мистер Найтли смотрелся прекрасно в окружении грузных, сутулых стариков и наверняка привлекал всеобщие взгляды. Даже среди молодых людей с ним мог сравниться разве что ее кавалер. Мистер Найтли сделал несколько шагов вперед, и даже по этому незначительному движению можно было понять, с каким благородством, какой природной грацией он мог бы танцевать, возьми только на себя сей труд. Всякий раз, встретившись с ней взглядом, он вынужден был улыбаться в ответ, но в остальное время выглядел мрачно. Эмме было жаль, что ему не нравятся танцы и что ему не нравится Фрэнк Черчилль… Ей казалось, что мистер Найтли часто на нее смотрит. Она не смела льстить себе мыслью, что он восхищается ее танцем, а если уж он решил оценить ее поведение, то бояться ей нечего. Между Эммой и ее партнером не было и тени кокетства. Они походили скорее на веселых, непринужденных друзей, чем на возлюбленных. Теперь уже сомнений в том, что Фрэнк Черчилль стал относиться к ней иначе, у Эммы не осталось.